Последним человеком, которого я ожидала встретить вечером рядом с театром, был Роман Медведев — друг Матвея Власова, мужа моей хорошей подруги. Мы виделись всего два раза в жизни, но забыть этого огромного человека нереально. Я едва доставала ему до середины плеча.
Его руки были такими огромными, что когда при первой нашей встрече он позволил себе странный жест — накрыл мою руку своей — я испугалась. Моя ладонь просто потерялась в его. Я понимаю, что этим действием и словами: “Не нервничай, маленькая, все будет в порядке!” — Медведев хотел меня подбодрить, но вышло как-то наоборот.
— Ты как? Сама идти можешь? Бледная очень, — наклонился ниже и заглянул в лицо. Для этого ему пришлось согнуться в три погибели.
Мои колени дрожали. Нет, я могу идти. Назло себе сделала шаг вперед и тут же поехала. Дурацкие сапоги, давно пора купить новые. Скользят, как коньки.
— Понятно, — меня в очередной раз за вечер придержали за плечо.
И прежде, чем я успела возмутиться, подхватили на руки. Снова утонула, на этот раз целиком. Кажется, этими руками он мог поднять еще десять таких же, как я. Но прижимал к себе так неожиданно нежно, что я не стала возмущаться.
— Здесь уже не скользко.
Мужчина аккуратно поставил меня на посыпанный песком тротуар. Снова разочарование. Я готова была попросить донести меня до дома, но вовремя прикусила язык. Если мама увидит такое представление, а она из окна непременно увидит, скандала не избежать. Да и о чем я думаю? Совсем с ума сошла.
— Спасибо, — голос дрожал.
— Не за что. Я случайно мимо проходил и услышал крик. Что это за мужик? Ты его знаешь? Надо заявление написать.
— Он поклонник. Письма мне присылал всякие, букеты. Без подписи. Я даже имени его не знаю.
Боже мой, ну что за дура? Я пошла рядом с человеком и даже не спросила имя.
После всплеска адреналина всегда идет откат. Возвращаются эмоции, стремительно накрывает истерикой. Я свою только что с трудом поймала и взяла за горло.
Нет, я не буду плакать на улице, стоя напротив человека, который спас меня от озабоченного психа и собственной глупости. Нет, не буду плакать.
Пока я душила истерику, Роман сделал шаг вперед и нажал ладонью мне на затылок, заставив упереться лбом в жесткую ткань его пальто.
— Плачь. Я прикрою и никому не скажу.
Выполнить команду оказалось так просто. Не сдерживать себя, расплакаться посреди улицы и почувствовать, как огромная ладонь поглаживает по спине.
Назад
123
Вперед
Асия Гирлан никогда не плачет на людях, так воспитала мама. Никогда не показывать своих слабостей окружающим. Они не должны знать ничего о твоих проблемах, потому что каждый считает своим долгом добить умирающего, нанести удар по самому уязвимому, расковырять незажившую рану.
Друзей нет, есть партнеры, которые в любую секунду могут оказаться конкурентами. Тогда все рассказанное “по секрету” станет их оружием против тебя.
Эти заветы помогли мне выжить в мире театра, пережить дикую конкуренцию в училище и на подмостках. Мама не одобряла даже дружбу с Ларисой и Лизой, которые давным-давно расстались с мечтами о балетном будущем и нашли свой путь.
Сегодня я снова нарушила этот запрет. Показала себя слабой, измученной и уставшей, считай, незнакомому человеку.
И не чувствовала в этом совершенно никакой опасности. Только молчаливую благодарность.
* * *
Медведь
Он должен был прийти раньше и не допустить этого. Мужчина сжал зубы, вслушиваясь, как тяжело дышит девушка. Её спина вздрагивает под широкой ладонью. Прохожие уже поглядывали на них с интересом, но проходя мимо, разумеется, сразу забывали о существовании странной парочки. Мало ли, почему девушка рыдает на улице. Утешитель, вроде бы, уже нашелся.
Роман жалел, что отпустил этого слизняка, позволил сбежать. Нужно было добить, размозжить башку о стену, переломать руки и ноги. Но испуганная Асия в тот момент была намного важнее. А найти урода? Всего один звонок знакомым из полиции и все сложится как надо. Если поймают, он лично попросится на допрос и сломает этой сволочи пару пальцев. Совершенно случайно.
В какой-то момент, слушая тихие всхлипы, Медведь пожалел, что выбросил цветы в сторону сразу, как услышал крик. Можно было бы подарить.
Но тут же одернул себя. Идиот, какие цветы? Ей и без твоих подкатов плохо.
Через несколько минут дыхание девушки выровнялось, и Асия подняла на него покрасневшие от слез глаза. Маленькая и совершенно напуганная.
— Лучше? — спросил тихо и с трудом подавил желание обнять, прижать к себе изо всех сил. Нет, она слишком хрупкая и только что пережила нападение. Нужно было остановиться и Медведь остановился. Впервые в жизни сдал назад, чтобы не травмировать оказавшееся в его руках нежное создание.
Асия казалась ему бабочкой, которую стоит сжать чуть сильнее и прекрасные крылья сломаются, пыльца облетит, и она никогда больше не сможет летать. Он никогда так не поступит.
— Ага, намного, — отстранилась, сделав шаг назад.
— Замерзла? Я знаю здесь одну кофейню. Успокоишься, согреешься, потом довезу тебя до дома.
Роман смотрел на неё внимательно, ожидая ответа. Блин, почему рядом с ней он такой неловкий? Как будто первый раз девушку на кофе приглашает. Медведь ловил взглядом каждую мелочь: как повела бровью, не дрогнули ли губы, нет ли страха в глазах.
Он кожей чувствовал, что она принимает решение: доверять или нет. Он хотел, чтобы доверяла, чтобы закрыв глаза доверяла.
— Хорошо, только недолго. Мама будет переживать.
— Тебя донести или сама дойдешь?
Пошутил и тут же осекся. Идиот. Сейчас сбежит от таких шуточек.
— Сама, если руку дашь, — внезапно улыбнулась девушка.
Руку. Ногу. Его много, надолго хватит. Особенно, такой маленькой и хрупкой девушке.
Пока шли до кофейни в голове Медведя висел один странный вопрос: “Интересно, а балерины любят пирожные?“
Асия
— Да, последнее письмо сохранилось в гримерной. Завтра могу его вам передать.
Через полчаса к кофейне, где я под удивленным взглядом Романа доедала кусок шоколадного торта, подъехал полицейский автомобиль. Оказывается, пока я толкалась у прилавка с пирожными, мой спаситель позвонил кому-то из знакомых и они приехали прямо сюда. Пришлось немного задержаться и рассказать все в подробностях, еще и внешность описать. Всё, что смогла рассмотреть и запомнить.
— Хорошо, лицо узнаваемое. За письмом мы приедем завтра и заодно поговорим с персоналом театра, — широкоплечий мужчина в форменной куртке улыбнулся мне, пожал руку Роману и ушел по своим делам.
