От греха подальше закидываю руку за голову. А он продолжает осмотр… своих владений.
— Оказывается, мне нравится, когда подглядывают, — признаюсь.
— А я всегда знал, что с тобой не все в порядке. — Он улыбается и наклоняется ближе. — Другая мне бы не понравилась.
Он целует меня так жадно, что я закипаю снова. Стягиваю с себя футболку и обвиваю его бедра ногами прямо поверх одежды, дразня и наслаждаясь его брешами в самоконтроле. И, что удивительно, мне совершенно не стыдно.
— Пойдем в кровать, — зову, когда он начинает расстегивать ремень.
— К черту кровать, — отвечает.
В поисках достойных аргументов приходится напрячься, но в голову не приходит ничего лучше, чем:
— Если добровольно пойдешь в кровать, то я попытаюсь освежить в памяти технику надевания презерватива ртом.
Меня подхватывают с пола быстрее, чем я успеваю сказать хоть что-то еще.
Не помню, каким чудом выбралась из кровати. Кажется, мне еще ни на одно действие в жизни не требовалось столько решимости. Я словно оказалась в коконе из тепла, комфорта и ощущения, что ничего больше не страшно… И все только потому, что рядом был человек, который действительно нужен, которого ты хотел видеть рядом. Наверное, только понимание, что все это иллюзия, и оберегать меня до гробовой доски никто не обещал, позволило мне добровольно отказаться от еще нескольких часов блаженства. Я не Полина, и вряд ли когда-нибудь стану значить для него столько же…
Уходя, я очень старалась не разбудить Арсения, чтобы не пришлось объясняться. Лишь написала записку о том, что собираюсь в больницу (не уточняя, в качестве кого), и предложила ему меня дождаться. Подумав, на всякий случай оставила комплект ключей. Подстраховаться будет не лишним.
О том, что дела далеки от идеала, я догадалась, когда меня в срочном порядке отправили на МРТ, в обход очереди. На снимки уже можно было не смотреть, дабы не расстраиваться. Мне вдруг стало абсолютно все равно. И прежняя радость… будто включили отсос и откачали ее, ни капельки не оставив. Потому, когда Дима осторожно предложил мне полежать под капельницей, я согласилась без возражений, хотя еще час назад мечтала провести этот день в объятиях Арсения.
— Готовь все, а я пока позвоню, — вздыхаю, набирая номер Арсения.
Капельницу Дима, как всегда, готовит в смежной с его кабинетом процедурной, чтобы поменьше лезли с вопросами, и, пока проходит звонок, я мрачно наблюдаю в приоткрытую дверь за тем, как он разматывает трубки. К счастью, Арсений принимает вызов почти сразу.
— Ну привет, Мэри Поппинс. Профессионально исчезаешь, — говорит он в своей манере. Недовольно, но без претензий. Надо сказать, этот парень вообще редко кажется довольным. Кстати я не понимаю, почему Мэри Поппинс исчезает лучше инопланетян, но сейчас интересоваться не хочется.
— Привет, прости, застряла в больнице. Можешь меня не ждать, ключи я оставила. Может быть, вечером встретимся?
— Девочка, я по вечерам в казино, — отвечает, и отчего-то от этих слов остается осадок. Да уж, режимы работы у нас обоих аномальные. А тут еще долбаная капельница. Первая из многих… — Но ты тоже можешь заглянуть туда, ежели хочется.
— О, спасибо за приглашение, — язвлю в ответ. — Может, еще сыграть предложишь?
— Увижу, что играешь — на улицу выставлю, — отвечает буднично.
— Грубиян!
Но, как ни странно, у меня даже мысли не возникает обидеться. Привыкла, видимо. Как же все-таки досадно, что у нас все наладилось как раз тогда, когда мне стало хуже.
— Мне пора, — говорю, пока не расклеилась.
— Бывай.
В этот момент я думаю о том, дойду ли я в этих отношениях до будничной фразы: «пока, я тебя люблю». И услышу ли в ответ хотя бы: «я тоже». Что нас вообще ждет? Учитывая отношение Арсения к моему здоровью… дьявол, я не хочу расстаться, даже не успев им надышаться…
Укладываясь на кушетку, я поднимаю глаза на Диму и задаю вопрос, который мучает с самого начала:
— И что теперь?
— Я попытаюсь переговорить с твоим отцом о покупке сердца. Как только появится подходящий донорский орган, попробуем его выкупить.
— Если появится. Не «как только», а «если», — уточняю. — То есть пора?
— Что лукавить, Жен, динамика плохая. Но мы оба знаем, что твои шансы выше, чем у большинства. Мало кто из людей с такими проблемами может позволить себе практически полноценную жизнь или неограниченные медицинские возможности. — И тут он тяжело вздыхает. Так тяжело, что в душу закрадываются нехорошие предчувствия. — Хотя я собирался с тобой обсудить твою ординатуру.
— Нет. Мы не будем говорить об этом, — отвечаю слишком уж резко.
— Жен, тебе не завершить этот год. Ты едва вытянула учебу после случившегося летом, а теперь мы говорим о пересадке сердца. Если она будет успешной, то работать ты сможешь только через некоторое время. А если нет, тебе ординатура и вовсе не понадобится. — Это жестоко, но отчего-то мне нравится больше, чем оборванные на полуслове предложения. Они еще страшнее. — Если хочешь, можешь вести практику как невролог.
— Ты не понимаешь! — восклицаю. — Я не согласна на полумеры! Полусердце у меня уже имеется. Либо все, либо к черту.
— Я не предлагаю тебе совсем отказаться от этой мысли, но ты же понимаешь, что не возьмешься за скальпель, едва поднявшись с операционного стола. Не заставляй меня обнародовать результаты обследований, чтобы вышвырнуть тебя из ординатуры по медицинским показателям, — предупреждает он жестко.
— Ты этого не сделаешь.
— Еще как сделаю. У тебя есть возможность закончить это полугодие, а дальше баста.
— Но останется всего несколько месяцев…
— Ты что, торгуешься? — умиленно хмыкает Дима, а потом резко мрачнеет. — Я уверен, что ты окажешься на больничной койке раньше, чем получишь звание полноценного врача, так что не дури.
А, может быть, Арсению лучше было бы не появляться у меня на пороге вовсе…
Сантино
Мне не понравилось, как исчезла Жен этим утром. Пустая кровать, дежурный звонок… Почему не передала ключи лично? Мне ни хрена не понравилось таскаться по ее квартире в поисках хозяйки, а обнаружить что-то вроде «было круто, но, адьос, у меня свои дела». А вообще какого лешего? Что со мной? Всегда думал, что грузиться такими вопросами — дело бабское, но ведь только отвлекусь, как снова мыслями в это утро возвращаюсь. Либо Жен в чем-то врет, либо не воспринимает всерьез то, что я вчера говорил. Кстати, я и сам с опаской вспоминаю свои пламенные речи, ради которых даже бурбона хлебнул. Оказалось, кишка тонка на трезвую башку с девчонкой объясниться.
Моргнув, возвращаюсь к реальности вместе с очередной затяжкой. Смолю и наблюдаю за тем, как охранники набивают морду очередному шулеру. Временами у нас появляются и такие гости. Пришлось даже организовать для подобных энтузиастов специальную комнатушку без камер. Двое моих ребят уже доходчиво разъяснили мужику, насколько тот неправ, и теперь он сплевывает кровь прямо на пол. Уж насколько несексуальное зрелище, а я все равно только и делаю, что вспоминаю, как инопланетянка прижималась ко мне задницей этой ночью. И подыхаю. Какого хрена она утром свинтила? И где теперь ее выловить? Еще чуть-чуть, и я поеду к ней домой, забив на казино. В конце концов, толку от моего присутствия сегодня здесь маловато. Думаете, преувеличиваю? А вот фиг. Полюбуйтесь, я все еще об этой вихрастой чертовке, а ребята стоят и вопросительно на меня смотрят. «Фас» ждут.
