Девушка тёмной фигурой замерла у одной из дверей. Щёлкнул замок, а за ним и выключатель. Теплая полоска света скользнула по старому паркету.
Не дожидаясь приглашения, Тимофей вошел. Узкая вытянутая комната была не в пример ухоженнее и чище, чем вся остальная квартира. Пол укрывал большой ворсистый ковер, а старые обои на стенах прятались за разномастными рисунками. Небольшой диван в углу щеголял драными подлокотниками, но вот плед на нём был новый, с ярким абстрактным рисунком.
Но больше всего удивило другое. Техника. На старом комоде стояла приличная кофе-машина, на полу рядом с ним – небольшой квадратный холодильник, а рваной тканью на столе был прикрыт приличного размера монитор. Так же среди бумаг и набросков Тим рассмотрел дорогой графический планшет.
– Не прибрано, – бросила Микки, ступая грязными ботами прямо по рисункам. – Так что рекомендую тебе убраться из этой мусорной ямы как можно скорее.
Голос звучал равнодушно, вот только Тимофей заметил как устало опустились плечи, когда девушка выдохнула в сторону окна последнее слово. Эти плечи решили всё.
***
Микки
Вот всё и закончилось. Этот золотой мальчик, наконец, понял, в какое дерьмо угодил и теперь уйдёт. Непременно уйдёт. Что бы ни происходило в этой блондинистой голове, вряд ли он жаждет вычищать Авгиевы конюшни её жизни: папа-алкаш, сестра в детском доме, вечная нехватка
денег, криминальная подработка. Та ещё засрань, если разобраться.
Но ничего, скоро ничего не будет. Это конец. Хороший мальчик уйдёт и не вернётся, Зверь уничтожит её за провал, отец рано или поздно сдохнет с очередного перепоя, а сестра… Придется Тамаре позаботиться о ней до восемнадцати.
Весь этот набор кошмара перекрыла одна короткая мысль: “Он уйдёт”. От этого стало вдруг так горько, что опустились руки.
Когда за спиной послышались шаги, она не нашла в себе сил обернутся. Дернулась вперед, забыв о набросках под ногами, и прокаркала:
– Не прибрано. Так что рекомендую тебе убраться из этой мусорной ямы как можно скорее.
Прогнать самой это не так унизительно, как услышать идиотское оправдание и звук его удаляющихся шагов. Услышала. Шаги. Быстрые и стремительные, рывок, и воздух выбило из лёгких, когда парень с силой впечатал её в свое тело.
Одной рукой обхватил талию, а другой – плечи. Дёрнулась, но этот хороший мальчик был сильнее, или ей просто не хочется на свободу? Ведь рядом с ним тепло.
Котиков медленно наклонился к ее уху и едва слышно прошептал:
– Хрен тебе.
– Сдурел? – ответила таким же потерявшимся в пространстве комнаты шёпотом.
– Ты самая невероятная девушка, которую я когда-либо встречал. Да. Всё это странно, непривычно и местами отвратительно, но я точно знаю, что буду самым большим идиотом в мире, если оставлю тебя одну.
В её старой спальне, наполненной безысходностью по самый потолок, эти слова казались чужими и абсурдными.
– И что я должна сделать? Разрыдаться и отдаться?
Он пропустил шпильку мимо ушей:
– Рассказать, что с тобой происходит. Почему всё, – он многозначительно замолчал на пару секунд, – так?
– Как так? – Микки упиралась лбом в теплую ткань его куртки и кусала губы. – Что тебе непонятно? Мой отец – законченный алкоголик. Моя сестра в детском доме. А обо мне можешь поспрашивать у подъезда, тебе такое расскажут, что ты после этих обнимашек побежишь проверяться на венерические.
– Родственники есть? Почему никто вам не помогает?
– Была тетя, но увы. Они с мужем успели оформить опеку на меня, на Аню она была в процессе, когда тетя погибла, её муж – тварь – отказался от Ани, хоть формально и остался моим опекуном. Отцу на все насрать.
– Ты не должна так жить, – он подцепил пальцем её острый подбородок и заставил поднять взгляд. – Нужно что-то делать!
– Что? Мне семнадцать, если ты помнишь, а когда все случилось, не было и пятнадцати. Социальные службы послали меня к чёрту ещё два года назад, как и большинство фондов помощи. К нам даже скорая больше не приезжает, потому что я вызывала их по три раза в неделю. Мне показали, что делать и велели отстать. А я даже пожаловаться никуда не могу. Никто не хочет говорить с подростком, им нужен взрослый человек. А он, как ты видишь, мечтает издохнуть от палёной водки. Ему плевать на меня и Аню, как и всем вокруг.
– Мне не плевать.
Глаза защипало. Это так глупо. Они оба бесправные, слабые, всего лишь подростки, но почему внутри так легко, когда ему не плевать? Почему так важно это чувствовать? Почему дышать вдруг становится легче? Микки не знала ответов на эти вопросы, но, будто заколдованная гигантским змеем, смотрела в голубые глаза и пропадала.
– Я могу поговорить с отцом и…
Магия момента со звоном разлетелась на мелкие осколки.
– Как хороший мальчик. И что? Знаешь, что он скажет? Не общайся с этим отребьем, или выгоню из дома. Тебе что, здесь так понравилось, что решил остаться на ПМЖ?
– А ты пустишь?
Диана не сразу сообразила, о чём речь. Она тонула в его руках, его глазах и голосе, который несёт удивительную чушь. Хороший мальчик, который решил уйти из дома? Ну-ну.
– Пущу, – ляпнула и чуть не прикусила себе язык.
– Это радует, потому что я никогда не отступаю, Диана.
– Дурак! – прошептала ему в губы и коснулась их, забыв обо всём. Медленный и болезненный поцелуй. Выбор. Обречённость. Мечта об одном дыхании на двоих, которая на несколько мгновений стала реальностью.
– Уходи. Иди в чёрту. Беги как можно дальше от меня, – шептала в его губы, цепляясь за сильную чуть влажную шею.
– Как скажешь, моя не-принцесса, но я все равно вернусь.
“Я знаю”, – подумала она вслед.
***
Чешир
Он возвращался в свою уютную жизнь, но мысленно всё ещё был с Микки в её обшарпанной квартире. Не хотел быть, но все же был. Он хотел бы всё забыть, но не мог: испуганные глаза маленькой девочки в приюте, злость Дианы на её обидчиц и ледяное спокойствие при виде отца в алкогольной коме. Эти чёткие, отработанные движения, будто она не спасает жизнь человеку, а просто чистит зубы. Эта боль и бесконечная усталость в случайно пойманном движении. Этот поцелуй.
Всё, чего он хотел, открывая дверь в свою квартиру, это забрать Диану с собой. Вот только квартира не его, а папы. А папа? Он никогда не примет Микки, в этом девушка была права.
– Я тебя понял. Мы найдем этих ублюдков, будь спокоен. Я подниму все связи. Они не закроют дело.
На кухне пахло кофе и сигарами. Это значило одно – отец не в настроении.
– Вернулся? Вы долго, – заметил мужчина, отложив в сторону мобильник.
