– Максим Иванович, – произнёс Александр Иванович, выступив вперёд, – в этот грозный для всей России час мы пришли к Вам, чтобы просить о великой милости.
– О милости? О какой? – напрягся Максим.
– Земский собор постановил, что мужской род Императора пресёкся, а женщины от семени его либо погибли, либо, выйдя замуж, перешли в другой род. Великие же князья, претендующие на престол, запятнали себя изменой и предательством, а потому недостойны столь великой чести. Посему, памятуя о славных делах Смуты Великой, мы просим Вас, Максим Иванович, стать защитником нашего Отечества.
Произнёс и махнул рукой. Стоящие рядом люди несколько неуклюже сдёрнули тряпицы, скрывающие принесённые ими вещи, явив Меншикову Императорские регалии.
– Примите их, Максим Иванович, и спасите Отечество наше!
Раз. И он опустился на одно колено, преклонив голову.
Два. И ему последовали все остальные делегаты.
Три. И, чуть замешкавшись от удивления, им последовали и солдаты с офицерами корпуса.
Максим уставился на Большую Императорскую корону и медленно перевёл взгляд на супругу, которая улыбалась. Знала! Знала зараза! Вон какие огоньки в глазах.
– Мой Император, – тихо прошептала она и подмигнула.
Меншиков спустил с рук на ступеньки Петра, передав его материнской заботе, и прошёл вперёд. На одном из подносов лежал скипетр. Он взял его, прислушиваясь к своим ощущениям.
Та тяжесть, которая Максима последние дни придавливала к земле и дезориентировала, резко усилилась и с мерзким треском сорвала какие-то «водонепроницаемые переборки» в его голове. Раз. И «клиренс» его «кукушки» резко увеличился, а вся та тяжесть стала восприниматься как нечто приятное… желанное… то, чего ему не хватало все эти годы. Впрочем, этот удар не остался незамеченным – наш герой покачнулся и отступил на полшага, но только сильнее сжал скипетр, и взгляд его сверкнул, обретая былую уверенность.
Требовалось что-то сказать этим людям… немедленно… прямо сейчас…
– Империя… – громко произнёс он, внезапно охрипшим голосом, – трещит по швам. Она разрывается противоречиями. Она нуждается в обновлении, – сказал и сделал паузу, наблюдая за реакцией окружающих. – Все традиции и обычаи, что устарели и мешают укреплению и развитию Империи, надлежит без жалости отбрасывать, заменяя новым, свежим, живым. А все знания, что могут пригодиться на благо Империи, должны применяться, без оглядки и оговорки. Кто бы их ни придумал, где бы их ни изобрели. Главное – польза Империи.
Вновь пауза. И тишина. Люди слушали.
– Но это будет невозможно, если мы не станем стараться услышать людей, пусть даже и самых простых. Это будет невозможно, если каждый из нас не будет стараться посвятить себя делу укрепления Империи, проявляя личную предприимчивость и инициативу. Каждый. От обычного крестьянина до Императора. Без поблажек. Без оговорок. Империя не живёт сама по себе. Империя – это общее дело для каждого из нас. Наш общий дом. И в стенах этого дома все равны перед Императором, невзирая на происхождение, пол, народность и веру. Ибо Империя превыше всего! Империя! Да здравствует Империя! Настоящая Империя! Империум человечества!
Эпилог
1916 год, 15 ноября, Париж
Раймон Пуанкаре стоял у большой карты мира и внимательно в неё всматривался. Вдумчиво так. С неподдельным интересом. На эту карту уже нанесли свежие границы, согласно договорённостям Константинопольской мирной конференции. И именно с видом на эту карту уже который день проходили нервные встречи англичан, немцев и итальянцев с французами. Злило Георга это чрезвычайно. Но что поделать? Пока другой конфигурации не было. Сейчас же в этом помещении не было и Георга, как и представителя возрождённой Римской Империи.
– Господин президент, – после затянувшейся паузы, отбросив с раздражением очередную утреннюю газету, произнёс Кайзер Вильгельм II, – Вы же понимаете, что это конец? Наш конец.
– Вы полагаете? – не оборачиваясь, спросил Пуанкаре.
– Разумеется! На что замахнулся! Ох мерзавец!
– Мне кажется, Вы сгущаете краски.
– Я? Вы читали, что пишут журналисты?
– На то они и журналисты, чтобы вечно устраивать истерики, – пожав плечами, произнёс Пуанкаре и повернулся. – Посол Франции в России присутствовал на церемонии. Он лично слышал речь Императора и уверяет меня, что в ней не говорилось ни слова о мировом господстве. Максим всё своё выступление подавал в ключе внутреннего обновления и преодоления накопившихся противоречий самой России. Более того, по мнению японского посланника, что также присутствовал на церемонии, речь Императора очень сильно перекликалась с клятвой пяти пунктов Императора Мэйдзи. Того, который вытащил Японию из глухого Средневековья, модернизировал, превратив в современную мировую державу.
– И всё же… – покачал головой Вильгельм, не согласный с такой трактовкой Пуанкаре.
– Последующий приём и переговоры только укрепили нашего посла в правильности его трактовки. Меншиков кардинально расширил полномочия Председателя совета министров и назначил на этот пост Гучкова, с которым его связывали довольно тёплые отношения. Оба храбрые, деятельные, любят острые ощущения. В своё время, по словам Александра Ивановича, Меншиков пытался создать кружок бонапартистского толка для поддержки покойного Императора Николая Александровича. И Гучков в нём участвовал. Так вот, новый Император значительную часть приёма обсуждал с Гучковым и остальными меры по скорейшему преображению России. Прежде всего борьбу с коррупцией, голодом, безграмотностью и болезнями. Также уделялось много внимания дорогам и промышленному развитию. О каких-либо завоевательных походах новый Император не обмолвился ни словом, ни намёком.
– И Вы верите ему? – скептично хмыкнув, поинтересовался Вильгельм.
– Вы часто ловили Меншикова на вранье?
– Нет, – нахмурившись, ответил Кайзер. – Но я его не понимаю… он же древний воин… Зачем ему вся эта возня? Как он сам может её желать?
– Наш посол решился поговорить с его супругой, приватно. Чтобы сообщить ей, кем на самом деле является её муж. Оказалось, что она знает.
– Разумеется, она знает! – воскликнул Вильгельм. – Моя супруга ей всё рассказала.
– Вы были в курсе этого? Почему же молчали? Впрочем, не суть. Главное, что наш посол высказал опасения относительно жажды бесконечной войны. Татьяна Николаевна его успокоила, указав на то, что эльфы хоть и воинственны, но отнюдь не живут войной. Для них она средство, а не цель.
– Это ни о чём не говорит, – возразил Кайзер. – Максим может готовиться к новой войне.
– Да. Но она если и будет, то не сегодня и не завтра. Ему нужно навести порядок в России, а это годы… многие годы. Вы представляете себе объём работ по очистке этих Авгиев конюшен, которые Меншикову предстоит выполнить?
– Но Гранд-Флит разбит. Неужели он не захочет воспользоваться?
