– Допустим. А что дальше?
– А дальше… – загадочно улыбнулся Максим. – Я подготовил небольшой сюрприз. Корпус в целом готов. Ну как корпус? Считай, усиленная дивизия. Так как грузовиков на большее у нас просто нет. И над ней ещё работать и работать. Но для задач, которые ему надлежит решать, вполне достаточно.
– Вы всё-таки пойдёте в рейд?
– Да.
– А куда?
– Я пока не могу сказать.
– Максим Иванович, мне же нужно подготовиться!
Немного помедлив, Меншиков встал. Подошёл к столу. Взял перьевую ручку и чистый лист бумаги. Обмакнул перо в чернила. Аккуратно смахнул капельку. И написал слово. Потом ещё одно. И ещё. И ещё. Вернул перьевую ручку в подставку и поднял взгляд на стоящего уже подле него Ренненкампфа.
– Это безумие! – тихо воскликнул тот.
– Тс-с‐с, – произнёс Максим, скосившись на дверь.
– Вы уверены?
– Да. И мне будет нужна Ваша помощь – вот здесь. – Ткнул он пальцем в одну из надписей.
– Это будет непросто.
– И всё же поговорите с Николаем Оттовичем. Возможно, он сможет что-то придумать.
Ренненкампф поднял удивлённый взгляд на Меншикова. Несколько секунд помолчал. А потом кивнул и улыбнулся.
– Попробую. Это безумно, но…
– Этот план не более безумен, чем взятие Рима. А вы ведь в него не верили изначально.
– Не верил, – кивнул с улыбкой Павел Карлович. – Считал, что вы пытаетесь дезинформацию кому-то продать. Через меня, чтобы подороже…
Проболтали они ещё с полчаса. После чего покинули кабинет и отправились трапезничать. А уходя, Максим остановился у секретаря и попросил просушить комнату, немного протопив. Несколько дней шёл дождь и в помещении стало слишком влажно…
Отобедав и проведя ещё несколько часов в общении, то с Павлом Карловичем, то с супругой и сыновьями, то со старыми друзьями, Меншиков вернулся в свой кабинет. На первый взгляд всё было аккуратно и пристойно. Жарковато. Но не сильно. Истопник толково успел прогреть небольшую комнату, подсушив от излишней влажности, а потом ещё и проветрить, убирая лишний жар в дымоход.
Впрочем, нашего героя интересовало совсем не это. Все свои документы он хранил под замком. В большом напольном сейфе ли, в закрывающихся ли ящиках стола – не важно. Главное – когда он покидал кабинет, на столе могла оставаться только чистая бумага и писчие принадлежности. Чтобы не смущать любопытные носы. В этот раз всё получилось точно так же. Он взял лист, на котором начеркал Ренненкампфу свой план рейда, сложил его несколько раз и убрал во внутренний карман мундира. С ним и ушёл.
В мусорной корзине же оставил лежать заранее заготовленную «утку» в виде скомканного листа бумаги, исписанного чем-то. Он уже не раз так делал, надеясь на то, что шпион, который в его окружении безусловно был и не один, отреагирует. Раз за разом забрасывал удочку и всё без поклёвки. Он даже стал сомневаться в том, есть ли в его окружении шпионы. А тут, пройдя к мусорному ведру и достав скомканный лист, расплылся в улыбке. Тот, что лежал в ведре, был девственно чист… То есть оригинал забрали, оставив для вида лежать наспех сделанный муляж.
Своих Максим держал под изрядным колпаком посредством Марты. Эта его случайная любовница оказалась очень кстати. Никто не знал, кто она, откуда и почему Максим её приютил. Основной версией была доброта душевная: дескать, не смог в те дни ещё полковник проехать мимо голодающей матери с малолетним ребёнком на руках. Вот и пристроил. А Марта не спешила эти слухи опровергнуть. Встречались они только в рабочем порядке, так как женщина сделала карьеру, «выслужившись» в горничные за услужливость. Но поднята была не самим Максимом, а его супругой. В общем – всё выглядело непросто и запутанно, сама же Марта казалась окружающим просто баловнем судьбы. Нос она не задирала. Что помогало ей лучше видеть и слышать все сплетни и пересуды среди прислуги. И своевременно доносить. Но не Максиму, а Татьяне Николаевне, у которой она горничной и стала.
Марта стала только одним из источников поступления информации. Их хватало. Поэтому странное поведение тех или иных персонажей в ближайшем окружении отслеживалось очень легко. И появление шпиона удалось выявить на самом старте. Слишком уж он совал нос куда не надо. Осторожно, но недостаточно для того, чтобы простые слуги его не заметили. Вот Максим и пытался скормить этому шпиону дезинформацию относительно своих планов.
На кого он работал? В сложившихся условиях это было не важно. На Керенского? Так он всё равно всё немцам передаст. На самих немцев? Тем лучше. На австро-венгров? Неожиданно, но в этом случае они тоже всё сольют в Берлин. На англичан? Так и они так же поступят. Им дальнейший успех России в войне не нужен. Слишком уж она усилилась. Но и явно препятствовать ей они не смогут. Поэтому что? Правильно. Постараются сломать планы Меншикова. На кого бы этот шпион ни работал – сведения всё равно попадут в Берлин. Вопрос лишь сроков и путей. Оставалось придумать схему передачи шпиону этих сведений. Наш герой и так, и этак старался. А он всё мимо заходил. Видно, туповат или совсем неопытный. И вот наконец успех. Наконец-то. Поклёвка. Значит – что? Правильно. Оставалось подсечь и начать вываживать эту рыбу… безусловно, очень крупную. Наверное, самую крупную в его жизни…
Глава 3
1916 год, 19—21 сентября, Штормград, Прага, Берлин
Семён Семёныч вёл свой тяжёлый истребитель спокойно и уверенно. Чай, не первый раз. И даже не десятый. Налёт был – дай боже. За триста часов. По тем годам – очень много. Почти запредельно. Его ведомый пока имел всего за сотню, но этого хватало для прикрытия тыла в парном звене.
Четыре лёгких радиальных двигателя воздушного охлаждения, собранные в парные гондолы, мерно гудели. Обороты он не выкручивал. Куда рваться-то? А ресурс у них – дело конечное, причём быстро и легко. Запас был. Но ему не нравилось жечь движки зазря.
Второй номер его самолёта – Петрович – был молчуном от природы. Сидит себе смотрит в небо, выискивая самолёты немцев. Молча и неподвижно. Словно бы и не человек, а механизм какой. Ни песни спеть, ни поболтать о чём-нибудь лишённом всякого смысла. Да он даже стволом пулемёта и то от скуки не водил из стороны в сторону. Просто держал его на фиксаторе. Иной раз Семён Семёныч даже забывал, что он летит не один.
Тишина. Небо в горизонт. Благодать.
Лёгкое, едва заметное движение за спиной – на месте второго номера. Ду-ду-ду… застрочил пулемёт. Семёныч от этого аж вздрогнул и дёрнул ручку, что изрядно качнуло самолёт.
– Семёныч! Твою мать! – рявкнул Петрович. И вновь дал короткую очередь из своего крупнокалиберного пулемёта. Устав уставом, но он слишком погрузился в свои мысли, чтобы предупредить командира экипажа, бывшего по совместительству ещё и пилотом, о появлении противника. А теперь ещё и возмущался тем, что тот дёрнулся при внезапном начале стрельбы. Потом, конечно, придёт раскаяние, возможно, даже с получением выговора, вплоть до списания с экипажа, но это будет потом. Сейчас же он был абсолютно уверен в собственной правоте и искренне негодовал.
