Инес роется в сумке, вытаскивает бумажный платок, сморкается.
– Держи этого Дмитрия от него подальше. А если увидишь, что Давид устал, вели учительнице остановиться.
– Так и сделаю, честное слово. Езжай. Увидимся вечером.
Глава 13
Доктора Рибейро он обнаруживает у него в кабинете.
– Найдется у вас минутка? – спрашивает он, Симон. – Я давно не интересовался, как идут дела у Давида.
– Присаживайтесь, – говорит доктор Рибейро. – Случай вашего сына оказался сложным. Лечение на него не действует так, как нам бы хотелось, и это нас тревожит. Я обсудил его случай с коллегой из Новиллы, специалистом по ревматическим заболеваниям, и мы решили проделать еще одну серию анализов. Не буду вдаваться в подробности, но вы сказали нам, что Давид в юном возрасте много занимался танцами, а недавно – спортом, футболом и тому подобным. На этом основании мы рассматриваем гипотезу, что суставы у него – колени и особенно щиколотки – стали очагами реакции.
– Реакции на что?
– На избыточный стресс в слишком юные годы. Мы взяли пробы жидкости, отправили их в лабораторию. Ожидаю результаты сегодня, самое позднее – завтра.
– Ясно. Это распространено среди физически активных детей?
– Нет, не распространено. Однако возможно. Необходимо рассмотреть все варианты.
– Давиду почти все время больно. Он сбросил вес. На мой взгляд, выглядит он неважно. А еще он напуган. Кто-то – не знаю, кто именно, – сказал ему, что он скоро умрет.
– Какая чепуха. К беспокойствам наших пациентов мы относимся серьезно, сеньор Симон. Обратное было бы непрофессиональным. Но это совершеннейшая неправда, что Давид в опасности. Случай у него трудный, как я уже сказал, в нем может быть даже идиопатический элемент, однако мы им занимаемся. Мы эту тайну раскроем. Он сможет вернуться к футболу и танцам скорее раньше, нежели позже. Можете так ему от меня и передать.
– А падения? Неприятности у него начались не с болей в суставах, как вы помните. Они начались с того, что он стал падать, играя в футбол.
– Падения – особое дело. На этот счет могу сказать вполне определенно. У падений есть простая неврологическая причина. Мы сможем разобраться со спазмами, приводящими к падению, как только улучшится физическое состояние Давида, когда уйдут воспаление и боль. Есть различные диагностические возможности, которые мы сможем применить: некоторые вестибулярные нарушения проявляются как головокружения, например, или редкое расстройство под названием хорея. Но все это требует времени. Нельзя торопить тело, занятое починкой себя. Когда тело себя починит, мы сможем приступить к курсу упражнений по укреплению мышц. А теперь, если позволите…
Он, Симон, болтается по больничному двору, ждет, когда завершится урок с сеньорой Девито и можно будет остаться с Давидом наедине.
– Как урок? – спрашивает он.
Мальчик пренебрегает вопросом.
– Инес растирает мне ноги, – говорит он. – А ты можешь мне ноги растереть?
– Конечно! Это помогает от боли, когда тебе растирают ноги?
– Немножко.
Мальчик осторожно вытягивается и стаскивает штаны. Достав из шкафчика крем, он, Симон, массирует ему бедра и голени, стараясь не нажимать на распухшие колени.
– Инес хочет быть со мной хорошей, хочет быть мне матерью, но вообще-то не может, да? – спрашивает мальчик.
– Конечно же, может. Она предана тебе так, как только мама и способна.
– Она мне нравится, хоть и не мама мне. Ты мне тоже нравишься, Симон. Вы оба мне нравитесь.
– Это хорошо. Мы с Инес любим тебя и всегда будем о тебе заботиться.
– Но вы не можете помешать мне умереть, правда?
– Можем. Вот увидишь. Мы с Инес будем стариками, когда придет твое время – время расцвета. Ты станешь знаменитым танцором, или знаменитым футболистом, или знаменитым математиком – как сам решишь, а может, и тем, и другим, и третьим. Мы будем гордиться тобой, не сомневайся.
– Когда я был маленький, я хотел, как Дон Кихот, спасать людей. Помнишь?
– Конечно, помню. Спасать людей – хороший личный идеал. Даже если спасение людей не станет твоей профессией, как у Дон Кихота, сможешь спасать их в свободное время, когда не занят математикой или игрой в футбол.
– Это шутка, Симон?
– Да, это шутка.
– Математика – то же самое, что и числа?
– В некотором смысле. Не будь чисел, не было б и математики.
– Думаю, я буду просто заниматься числами, а не математикой.
– Расскажи мне про свой урок с сеньорой Девито.
– Я объяснил ей, как танцевать семь и как танцевать девять. Но она говорит, что танец – это не важно. Говорит, что он не готовит к жизни. Говорит, что мне надо учить математику, потому что из математики растет все. Говорит, что если быть очень умным, то думать можно не словами, думать можно математикой. Она дружит с Дмитрием. Как думаешь, Дмитрий ее убьет?
– Конечно, нет. Они никогда не выпустили бы Дмитрия из-под замка, если бы считали, что он будет убивать людей. Нет, Дмитрий – человек преобразившийся. Исцеленный и преобразившийся. Врачи хорошенько над ним поработали. И над тобой поработают хорошенько, сам увидишь. Надо набраться терпения.
– Дмитрий говорит, что врачи не знают, о чем толкуют.
– Дмитрий ничего не смыслит в медицине. Он простой санитар, уборщик. Не обращай внимания на то, что он говорит.
– Он говорит, что, если я умру, он убьет себя, чтобы последовать за мной. Говорит, что я его царь.
– Дмитрий всегда был полоумным, слегка сумасшедшим. Я поговорю с доктором Рибейрой и спрошу, нельзя ли перевести Дмитрия на другой этаж. Эти его нездоровые разговоры тебе не на пользу.
– Он говорит, что, когда люди умирают, он отвозит их вниз в подвал и кладет в морозилку. Говорит, что у него работа такая. Это правда, как думаешь? Он правда кладет людей в морозилку?
– Хватит, Давид. Хватит нездоровых разговоров. Растирание помогло?
– Немножко.
– Хорошо, надевай штаны. Я посижу с тобой, подержу за руку, а ты подремли, чтобы, когда придут твои друзья, ты был отдохнувшим и свежим.
Следующие пару часов мальчик действительно дремлет, просыпаясь и засыпая вновь. Когда приходят дети, он выглядит лучше, в глазах – блеск.
Посетителей меньше, чем накануне, но малыш Артемио среди них, а также Мария Пруденсия и высокий мальчик из приюта. У Марии букетик полевых цветов, она торжественно кладет его на постель.
Мария начинает ему нравиться.
– Что хотите послушать? – спрашивает Давид. – Хотите еще послушать про Дон Кихота?
– Да! Про Дон Кихота! Про Дон Кихота!
