– Тогда берем первый кругляк и приступаем к распиловке. Айда на улицу! Я подопру бруском дверь, чтобы не захлопнулась.
Все трое гурьбой высыпали навстречу бесновавшейся за порогом метели, свернули за угол амбара, где домиком лежали припорошенные снегом заготовленные бревна.
Под вечер Светозар с улыбкой на устах подходил к дому, на душе было радостно, и хлесткие удары метели нисколько не сбивали его игривый настрой.
– Что за чудный день! – сам себе вторил Светозар, борясь с возникшим мимолетным желанием развернуться и еще немного посидеть в корабельной, где так сладко ощущался запах свежей сосны и созерцалось волшебство созидания.
Но мерцающий впереди свет в оконце родной избы указывал цель, желание обнять мать, и добрый молодец прибавил шагу, чтобы уже побыстрее оказаться дома и скинуть тяжесть зимнего полушубка.
В сенях Светозар услышал знакомый голос и буквально выскочил из валенок, вбежал в избу и увидел сидевшего за столом родного старшего брата в кафтане, с красными щеками, увлеченно державшего перед матерью речь.
– Братец, ты? – на выдохе перехватившим от неожиданности дыханием произнес он, остановившись посередине комнаты.
Олег поднялся, вышел из-за стола и крепко обнял Светозара:
– Привет, братишка, знаю, никто не ждал. Я в добром здравии и да… это я.
Оба долго удерживали друг друга в объятиях, к ним присоединилась мать Изольда, обхватившая сыновей, и у всех потекли ничем не сдерживаемые слезы. Всласть наобнимавшись, они расселись с выражением радости и счастья на глазах, и только Изольда еще долго продолжала утирать платком влажные веки, переводя восхищенный взгляд поочередно на каждого из сыновей.
– Я сейчас шел и все говорил себе какой сегодня хороший день! – первым очнулся Светозар – Будто предчувствовал что-то. Ты когда вернулся?
– Уже когда смеркалось. Должен был к обеду успеть, но разыгралась метель, и мы с обозом еле дошли под вечер. Я только успел согреться, да поесть вкуснятских щей.
– А мое материнское сердце меня не обмануло. С вечера поставила щи томленые и всю ночь в печи продержала – голос Изольды дрогнул, рука с платком потянулась к лицу.
– Ладно, мать, слезы понапрасну проливать. Жив-здоров вернулся, как и обещал. Лучше собери на стол младшему, да я вам расскажу, какие дела большие делаются и чем живет стольный град, Великий Новгород.
Олег держал речь про свой приезд на новое место, как разыскал свояка дяди Аскольда в кузнице, устроился при нем подмастерьем и основательно там заматерел, выковывая в основном мечи и ножи. Кузница держалась на хорошем счету и обслуживала дружину князя, поэтому к ним, бывало, попадала заморская руда, плавить которую доставляло большой интерес и, главное, из неё выходило очень прочное железо.
– Многого я не знал, когда пересек центральные ворота новгородского кремля – с чувством вспоминал старший брат.
Он рассказывал, как долго, словно зачарованный, обозревал высоченные сторожевые башни, огромные хоромы и белокаменные палаты князя, как люди невиданной для него ранее плотной толпой хлопотали по делам, купцы в нарядных кафтанах заходили в казённые дома. Платья и одежда у многих были столь богато расшиты, как и не снилось нашему посаднику.
– А какие на швартовке реки Волхов стояли корабли всех форм и размеров и не сосчитать! – продолжал он – В торговых рядах под Детинцем можно и заблудиться с первого раза.
Олег спохватился и полез доставать сверток из-за пазухи, развернул и передал матери расшитый, расписной красный платок:
– Держи, мать, как раз купил тебе в этих рядах.
Изольда взяла платок за края и расстелила его на стоявшем рядом сундуке, чтобы налюбоваться дорогим подарком.
– Какая красота, сынок! Эти узоры расписные во всю длину… – она бережно провела пальцами по ткани, затем перевала немного поникший взгляд на старшего сына – куда только мне вдове такой? Лучше прибереги его для своей невесты. Ей он краше к лицу будет.
– Вздор какой говоришь, мать! Купил, во-первых, тебе, и ты носи обязательно, хоть бы и по дому, а, во-вторых, у меня сейчас служба только начинается. Не до невест мне – улыбнулся Олег, поглядывая на усмехающегося младшего брата.
Он поведал, как в первый же день стоял на горбатом мосту через реку Волхов и ощущал себя в центре большого непознанного мира, в котором человек совершает великие свершения и как он понял, что здесь и сейчас стал частью этого мира.
– Мир гораздо больше, он там, а здесь у нас сонное дремучее царство – горячо воскликнул Олег – так что совсем мне не до невест. А тебя, матушка, хочу поблагодарить, что отпустила меня. Я, кажется, сдюжил с первыми шагами по службе в стольном городе.
– Я рада, сын, только не забывай, что наше царство хоть и сонное, но родное. Вы здесь родились и тебя тут всегда будут ждать любящие близкие люди: я, твой брат и дядя Аскольд – ласково произнесла Изольда.
– Да, мать… но замечу, что не все рады видеть меня в родном городище.
– Поверь, что в Великом Новгороде, чем выше к солнцу, тем больше недругов ты наживешь и едва ли много верных соратников останется подле тебя.
Восторг, вздохи и повествования Олега о пережитом продолжились до глубокой ночи. Последний рассказ был о счастливом случае, определившем его в княжескую конюшню, когда он среди ночи помог разгулявшемуся и не стоявшего с пьяна на своих двоих оружейнику воеводы дойти до дома.
– Мы поздно закончили с заготовкой, и я решил прогуляться, надышаться свежим воздухом, как на одной из дальних улиц увидел идущего и качающегося как осина здоровенного дядьку. Того и гляди упадет, лыка не вяжет, да еще и меч на боку. Я не испугался, подсобил плечом и довел до дома. Он меня приметил, отблагодарил, рекомендовав в княжескую конюшню, куда меня и приняли! – торжествующим голосом выдал Олег – потому я взял несколько дней, чтобы вас проведать. Летом отдыха ждать не придется, ведь я буду сопровождать князя и воеводу в походах. Бьюсь об заклад, что меня еще заметят!
Олег вышел в центр избы и заходил кругами с взволнованным и серьезным выражением лица, будто уже видел себя в первых рядах княжеской дружины. За ним внимательно и с интересом наблюдал младший брат, отмечая про себя, что Олег стал выглядеть старше, поменялся и внешне, и внутренне: исчезла былая мягкость в глазах, черты стали строже, все реже находилось места для самоиронии. Мысли старшего брата, что мир является чем-то большим и сложным чем их городище, заинтересовали Светозара, и его все подмывало поподробней расспросить, знает ли Олег те же секреты, что и он сам. Во время разговора Светозар все не улавливал верных знаков и потому сохранял молчание, опасаясь выдать себя. Ему с трудом далась эта задача, вызвавшая внутреннюю борьбу в желании поделиться своими знаниями, чтобы Олег оценил их по достоинству и мог гордиться младшим братом, считать его повзрослевшим.
– Как вы-то поживаете, как без меня справляетесь? – вдруг опомнился Олег – я еще ничего не спросил, а все про себя рассказываю. Светозар помогает? – обратился он к матери.
