С такими мыслями я подрулил к городскому детскому центру искусств, при котором находилось отделение «Развивашки». Мой сын и Яна уже ждали меня на улице. Парень катался на горке, а его потенциальная «мачеха» разговаривала с кем-то по телефону.
- Я звонила Вере, - она увидела меня и кивнула на трубку в ладони, - она там, представляешь, еще и пончиков напекла. Матвей ведет себя прилично.
Меня сейчас больше волновало другое. Даже мысли о фабрике покинули голову.
- Что сказали по поводу Кирюшки? – я произнес негромко.
Яна выдохнула, словно опомнившись.
- Его посмотрела Катя Зубкова, помнишь ее? Училась на два года старше, у нее еще мама и бабушка в школе работали. Сейчас сама психолог-педагог и мать четверых детей, очуметь! Так вот, она советует наблюдаться у хорошего педиатра и не более. Ну и, конечно, общаться с малышом, заниматься. Рекомендовала нам кое-какие игры, книжки – нужно будет заехать и купить!
- А посещать центр? – пробормотал я растерянно, пока не веря разливающемуся внутри облегчению.
Яна закивала.
- Два раза в неделю, один как раз совпадает с моим уроком по прикладному творчеству с младшими школьниками. Смогу приводить Кирюшку, а потом забирать. Если, конечно, нужно…
Она говорила так бодро, а потом осеклась.
- Твоя помощь очень нужна мне, Янчик.
Я или окончательно обнаглел, или почувствовал, ей эти хлопоты необходимы не меньше, чем мне и ребятам.
- Кирилл, поехали домой, - любимая позвала моего сына, и тот на животе съехал с пластиковой горки. – Пока он немного сторонится детей, но это нормально. Привыкнет.
Конец ее речи предназначался мне, но я лишь пространно кивнул. Если она говорит, значит, так и есть. Я ощущал от нее всепоглощающую женскую силу, которой хочется доверять без границ. В очередной раз поразился, как она может быть такой замечательной и так не верить в себя.
Дом встретил нас покоем и приглушенно работающим телевизором. Вера смотрела какую-то дневную передачу «за жизнь», Матвей валялся на диване с планшетом. Кирилл сразу кинулся отнимать у брата свою забаву, Верочка поднялась навстречу нам.
- Ну как у вас тут? – я прищурился. Перед отъездом я строго-настрого приказал своему первенцу во всем слушаться медсестру.
- Все хорошо, - проворковала Вера, - пончиков вот напекли к обеду.
Мы с Яной переглянулись.
- Для обеда рановато, но может, выпьем чайку?
- Да, там еще куча фруктов, - Яна вспомнила о нашем вчерашнем походе на рынок.
Матвей от еды отказался, но Вера пояснила, ребенок уже накушался свежей выпечки, пока она готовила. А вот Киря с удовольствием впился зубками в мягкое тесто, едва мы сели за стол. Правда малой тут же скривился и даже захныкал. Неужели берет пример с брата и привередничает?
- Может, зубки? – медик тут же принялась выставлять диагнозы.
- Да их перед отъездом смотрел стоматолог…
С этими словами я откусил круглый аппетитный кусочек пропеченного теста и еле сохранил лицо. Понимаю реакцию сына, похоже, творение рук Веры – полная дрянь. Я не преувеличиваю – трудно понять, что не так, но язык жжет, а мысль о повторном укусе вызывает тошноту. «Спасибо» воспитанию маменьки, я героически прожевал и проглотил кушанье. Куда бы отойти под благовидным предлогом? Я ждал любого телефонного звонка, как манны небесной. Но аппарат на подоконнике молчал.
Яна, тем временем, дорезала яблоко и села за стол. Хлебнула свой любимый чай с бергамотом, откусила маленький кусок пончика. Темные брови сошлись на переносице.
- Вера, - осторожно позвала она нашу помощницу, - мне кажется, или в плюшках многовато соли?
Вот в чем подвох! Медсестра вздрогнула, схватила пончик, откусила. На лице одновременно отпечатались страх и отвращение. Она нервно проглотила свою еду и щедро запила чаем. Потом растерянно заморгала.
- Не знаю, ничего не понимаю! Соли я положила как обычно… Вот с сахаром могла переборщить во второй партии теста. Всю пиалку не глядя бухнула через край. Но вроде там немного оставалось.
Она подскочила и дернулась к рабочему месту на кухне.
- Пап, я порисую на сарае? – торопливо произнес Матвей.
Интересно.
- Побудь пока здесь, сын, - я прищурился.
Вера чуть ли не нос засунула в маленькую белую сахарницу. Спутать емкость было сложно, прямо на крышечке красовалась округлая надпись – сахар. Медсестра не выдержала и залезла туда пальцем.
- Соль! Ну надо же! Как я могла сразу не попробовать? Но откуда я тогда брала сахар для первого теста?..
Яна посмотрела на нее.
- Утром здесь был сахар, я пила кофе с ним и молоком. Немного положила Кирюшке в кашу.
- Пап, я во двор!
Факты в моей адвокатской голове наконец слились в одну картину.
- Стоять, - приказал я сыну, - это ты насыпал в сахарницу соль?
Глазенки шкодника забегали.
- Я спутал…
Ага, конечно.
- С чего ты вдруг вообще полез к банкам?
Кончики ушей пацана покраснели.
- Матвей, - вдруг нарушила тишину Яна, - нельзя шутить с едой. Ведь кто-то может отравиться!
В ее голосе не было зла, скорее, сквозила тревога. Но сын вздрогнул и разревелся. Убежал на улицу, и я уже не стал его останавливать. Яна тоже встала из-за стола, но за мальчиком не бросилась. Хозяйка дома выглядела испуганной.
Верочка же быстро взяла себя в руки.
- Малыш наверняка хотел как лучше, - защебетала она, - думал помочь. Ругаться в таких случаях не нужно, ведь можно отбить всякую охоту что-то делать по дому!
Вера, конечно, была любезна, но я понимал, она не права. Мотя просто хотел испортить варево нежеланной гостьи. И Яна совершенно верно его отчитала. Приди ему в голову сунуть в тесто чего покруче, мы бы сейчас расхлебывали проблемы с малышом.
Мякинину слова медсестры не на шутку расстроили, как и весь конфликт, видимо. Вон уже глаза на мокром месте. Да уж, милый семейный обед. Не послала бы она меня подальше после всего этого.
