Мы можем остаться здесь, говорит он
Иди же сюда, говорит он
и Алида идет к дому
Теперь мы в безопасности, говорит Асле
а Алида просыпается, открывает глаза и видит, что в горнице, где она лежит, почти совсем темно, и видит Ослейка, темным пятном он стоит посредине, видит, что он раздевается, она закрывает глаза и слышит шаги Ослейка, он укрывает ее одеялом, а потом ложится на постель, под одеяло, и обнимает ее, прижимается к ней, и Алида думает, что, поди, так и должно быть, ну конечно, думает она, а потом думает, что ее обнимает Асле, и больше ни о чем думать не хочет, так она думает и лежит совершенно спокойно, и здесь, в Вике, так хорошо, дом не очень велик, но расположен красиво на травянистом склоне, кругом зеленые холмы, сеновал же поставлен чуть ближе к морю, а там устроены лодочный сарай и причал, и у причала пришвартована Ослейкова лодка, да, здесь совсем неплохо, и овцы пасутся окрест, и корова стоит в хлеву, Ослейк подоил ее, в кухне подле печи стоит молоко, говорит он и спрашивает, умеет ли она доить корову, да конечно же умеет, ну а коли она чего не умеет, он ее научит, всему научит, чего она не умеет, а он сам умеет и что может пригодиться, всему он ее научит, ей будет здесь хорошо, говорит он, ведь он будет работать, делать все, что положено мужчине, говорит он, за ним дело не станет, говорит он, он будет работать, уж что-что, а работать он умеет и, пока жив-здоров, и она, и мальчонка будут жить хорошо, говорит он, и ей не так плохо, даже чуточку хорошо, в самом деле, а снаружи море, и волны, и ветер, и чайки, что кричат, и все будет хорошо, говорит он, а чайки кричат, и ей больше не хочется слышать их крики и его слова, а дни идут, и один похож на другой, овцы, корова, рыба, и на свет рождается Алес, такая замечательная девочка, у нее вырастают волосы и зубы, она смеется и улыбается, и малыш Сигвалд тоже растет, взрослеет, и он так похож на ее отца, каким она помнит его, помнит его голос, когда он пел, а Ослейк рыбачит, ходит под парусом в Бьёргвин с рыбой и возвращается домой с сахаром, солью, кофеем, игрушками, башмаками, водкой, пивом, солониной, а она стряпает картофельные клецки, и они коптят и вялят мясо и рыбу, а годы идут, рождается Младшая Сестренка, такая светленькая, и волосы у нее такие красивые, а дни похожи один на другой, и по утрам холодно, но печь хорошо греет, и приходит весна со светом своим и теплом, и лето с жарким солнцем, и зима с темнотой и снегом да дождем, то снег, то опять дождь, и Алес видит Алиду, вон она стоит, вправду стоит, стоит посередь ее кухни, у окна, старая Алида, но ей же нельзя там стоять, нечего ей там делать и стоять нельзя, она ведь давно померла, а браслет, который она никогда не снимала, тоже на ней, золотой, с синими камушками, нет, негоже этак, думает Алес, встает, отворяет кухонную дверь, проходит в горницу, затворяет за собой дверь, садится в свое кресло, кутается в шерстяной плед, глядит на кухонную дверь и видит, как дверь отворяется, входит Алида, закрывает за собой дверь и стоит здесь, у окна в горнице, но ведь нельзя мамаше так делать, думает Алес, закрывает глаза и видит, что Алида выходит во двор в Вике, выходит вместе с ней, держит ее за руку, а с ними выходит и братец Сигвалд, и все они стоят возле дома, и Алес видит, как папаша Ослейк идет по тропке от причала, а в руках у него скрипичный футляр, и видит она, как братец Сигвалд бежит навстречу Ослейку
Вот, озорник, вот тебе скрипка, говорит Ослейк
и протягивает футляр Сигвалду, тот берет его и стоит не шевелясь, со скрипичным футляром в руке
Незачем тебе больше клянчить, говорит Ослейк
Представить себе невозможно, как он выклянчивал себе скрипку, говорит Алида своей дочке Алес
Да, с тех пор как слыхал музыканта, того, с западных островов, говорит Алес
Просто представить себе невозможно, говорит Алида
С тех пор он бывает у него так часто, как только может, говорит Алес
Да, говорит Алида
Он впрямь хороший музыкант, говорит Алида
Это точно, говорит Алес
Хорошо играет, говорит Алида
Однако, говорит Алес
Н-да, отец Сигвалда был музыкантом, говорит Алида
едва не перебивая ее
И дед, говорит Алес
Да-да, говорит Алида
и голос у нее почти срывается, и они видят, как Ослейк отворачивается и возвращается к лодке, а Сигвалд идет к ним со скрипичным футляром, кладет его на землю, открывает, достает скрипку, поднимает ее, показывает им, а от лодки, в солнечных лучах, к ним идет Ослейк, с ящиком, останавливается рядом
Я удачно торговал в Бьёргвине, говорит он
И, черт меня побери, купил-таки скрипку, говорит он
И скрипка наверняка отличная, говорит он
Купил-то я ее у музыканта, которого больше тянуло не к скрипке, а к чему другому, говорит он
Но я ему хорошо заплатил, больше, чем он просил, говорит он
Никогда раньше не видывал, чтоб мужика этак трясло, говорит он
а Алида спрашивает, можно ли ей взглянуть на скрипку, и Сигвалд протягивает ей скрипку, и она видит, что гриф у нее со сколом
Хорошая скрипка, сразу видно, говорит Алида
и возвращает скрипку Сигвалду, тот опять кладет ее в футляр и стоит рядом с ними, так и стоит со скрипичным футляром в руке, и Алес думает, что Сигвалд, добрый братец Сигвалд, стал музыкантом, ни больше ни меньше, и обзавелся дочерью, озорницей, а у дочери, сказывают, родился сын, по имени Юн, он тоже вроде как музыкант и, сказывают, выпустил книгу стихов, люди много чего делают, думает Алес, а Сигвалд давно уехал и теперь, поди, старый совсем, а может, и помер уже, он ведь просто пропал и не было о нем больше ни слуху ни духу, думает Алес, и почему это Алида стоит здесь, стоит у нее в горнице, у окна, нечего ей здесь делать, пусть уйдет, ну а коли не хочет уходить, тогда придется уйти ей, думает Алес и видит, что Алида по-прежнему стоит посередь горницы, но она-то не может позволить матери тут стоять, это же ее горница, и почему мать не уходит, почему не уходит, почему стоит здесь, почему не шевелится, думает Алес, ведь нельзя Алиде тут стоять, она же давно померла, думает Алес, может, ей дотронуться до матери, почувствовать, вправду ли та здесь, думает она, однако не может она быть здесь, ведь померла много лет назад, сказывали, будто она ушла в море, но ей самой неведомо, что́ случилось, а народ мало ли что болтает, не удалось ей приехать на материны похороны на Дюльгье, она часто думала о том, что не сумела поехать на материны похороны, но путь-то дальний, а у нее детишки мал мала меньше, муж в море рыбачил, так как же она могла приехать, и вдруг именно потому, что не была она на похоронах, мать стоит сейчас здесь и не хочет уходить, но ведь она не может ничего ей сказать и, хотя часто думала о том, вправду ли мать ушла в море, спросить ее не может, хотя народ сказывал, что нашли ее возле берега, а спросить об этом не спросишь, не до такой же степени она плоха, чтобы сидеть тут да вести разговор с давно умершим человеком, пусть даже и с родной матерью, не-ет, этак нельзя, думает Алес, а Алида смотрит на Алес и думает, что та видит ее, ну конечно же видит, и ее присутствие, поди, мучает дочь, а этого она не хочет, с какой стати ей мучить родную дочь, ни к чему ей это, мучить родную дочь, хорошую дочь, старшую, единственную из двух ее дочек, что выросла и завела своих детей и внуков, и Алес встает, медленно, короткими шажками ковыляет к двери в коридор, отворяет ее, выходит в коридор, а Алида идет следом, медленно, короткими шажками ковыляет и тоже выходит в коридор, и Алес отворяет наружную дверь и выходит из дома, а Алида идет следом, Алес идет по дороге, и если Алида не хочет уходить из ее дома, то придется уйти ей, думает Алес, ничего не попишешь, думает Алес и спускается к морю, а Алида медленно, короткими шажками идет впотьмах, под дождем, вниз по тропке от дома в Вике, останавливается, оборачивается, глядит на дом, но все, что может разглядеть, только темнеет в темноте, она отворачивается, идет дальше вниз, шаг за шагом, останавливается у берега, слышит шум прибоя, чувствует дождь в волосах, на лице, ступает в волны, и весь холод – это тепло, все море – Асле, и она идет дальше, и вот уж Асле вокруг нее, как в тот вечер, когда они встретились в первый раз и он впервые играл ей на скрипке там, на Дюльгье, и все кругом – только Асле и Алида, и волны смыкаются над Алидой, и Алес ступает в волны, идет, идет все дальше и дальше в волны, и вот уж волна захлестывает ее седые волосы
