и слышит, как Осгёут говорит: Уходишь, и Улав отвечает, что да, пора ему идти за браслетом из чистого золота с синими-синими камушками, так он говорит, а Осгёут спрашивает, знает ли он, где на Брюггене расположена лавка, что торгует этаким товаром, и Улав отвечает, нет, мол, не знает, и Осгёут говорит, что, коли Улав хочет, то он может ему показать, все равно ведь народ расходится из Трактира, эвон, мужики один за другим уходят, говорит он, и Улав, оглядевшись вокруг, видит, что посетители впрямь один за другим покидают Трактир, надо и ему идти, как всем прочим, думает он
Народу все меньше, говорит Улав
Да, верно, говорит Старик
Всем, поди, пора, говорит он
Не иначе, говорит Улав
Чудно́, говорит Осгёут
Ну, что все вдруг прочь заспешили, говорит он
Н-да, говорит Улав
Все уходят, говорит Старик
и Улав тоже идет к двери, но чья-то рука хватает его за плечо, он оборачивается и видит лицо Старика, лицо со слезящимися глазками, тусклыми и воспаленными, видит, как дрожат узкие влажные губы вокруг открытого рта
Ты Асле, говорит Старик
и плечо Улава холодеет от хватки Старика, он высвобождается, хотя рука норовит удержать его, но все же отпускает, и, шагая к двери, он слышит, как Старик говорит ему вслед: Ты Асле, ты Асле, только Улав отвечать не станет, просто выйдет на улицу; он отворяет дверь и выходит, стоит на улице перед Трактиром и думает, что теперь двинет прямиком на Брюгген, дорогу он знает, уж настолько-то в Бьёргвине освоился, ведь много раз исходил его пешком, нельзя сказать, конечно, будто он тут как дома, но все ж таки, что ни говори, жил в Бьёргвине, а не всякий, кто нынче вечером в Бьёргвине, может этак сказать, это уж точно, думает он, многие тут впервые, как Осгёут, думает он, но он, он тут жил, так что всегда сыщет дорогу к лавке на Брюггене, где продают такие распрекрасные браслеты, а кольца, ну, с кольцами можно и повременить, ведь с таким браслетом на руке Оста будет выглядеть куда как замечательно, думает Улав и быстро шагает к Вогену и Брюггену, слыша, как за спиной кто-то окликает: Погоди, погоди! Он оборачивается и видит девицу с длинными светлыми волосами, которая спешит к нему по улице
Ты ли это, говорит Девица
Погоди, говорит она
Ты искал меня, я видела, говорит она
Неужели, говорит Улав
Да, искал, говорит она
Приятно снова тебя увидеть, говорит она
Разве мы знакомы, говорит Улав
Ты что же, не помнишь меня, говорит она
А должен, говорит Улав
Нет, не помнишь, говорит она
Нет, говорит он
Ты был возле моей двери, говорит Девица
улыбается и подталкивает его в бок
Разве, говорит Улав
Да, говорит она
Что-то я не помню, говорит он
Не хочешь, поди, вспомнить, говорит она
и опять толкает его в бок, а затем подхватывает под руку
Но тогда мы не могли поговорить, говорит она
Нет, говорит он
Почему нет, говорит она
Улав продолжает путь по улице, а она крепко держит его под руку и не отстает
Ведь ты тогда был не один, говорит она
Хлопотал вокруг какой-то пигалицы, говорит она
Маленькой такой, темноволосой, говорит она
По ней издали было видно, кто такая, говорит Девица
Из тех, что в Бьёргвине кишмя кишат, говорит она
Не пойму, откуда их столько берется, говорит она
Только одна пропадет, а на ее место уже другая заявляется, говорит она
и льнет к его плечу
Но ты, видать, сумел от нее отделаться, говорит она
И вот это я хорошо понимаю, говорит она
Вполне могу понять, так оно, поди, и случилось, говорит она
Я тебя не знаю, говорит Улав
А сейчас, сейчас ты один, говорит Девица
и жмется головой к его плечу
Я тебя не знаю, говорит Улав
Так можешь узнать, коли хочешь, говорит Девица
Где ты живешь, говорит она
Нет у меня жилья, говорит он
А вот я знаю одно местечко, говорит она
Деньги-то у тебя, поди, найдутся, говорит она
и они идут дальше, она – положив голову ему на плечо
Маленько найдется, говорит он
Всего-то одна-две купюры, говорит она
и быстро тянет его за локоть, тянет за собой меж двух домов, проулок тесный, аккурат только два человека и могут пройти рядом, а она берет его за руку, идет дальше в проулок, там совсем темно, и вот она останавливается
Здесь, говорит она
становится прямо перед ним, обнимает обеими руками, жмется грудью к его груди, жмется все крепче
Можешь обнять меня, говорит она
и целует его в подбородок, прикасается языком
Мне идти надо, говорит Улав
О-ох, говорит она
и отпускает его
Дело у меня, говорит он
и шагает к выходу из проулка
Ну ладно, говорит она
Дурень ты, говорит она
Самый большой дурень в Бьёргвине, говорит она
и тоже идет к выходу из проулка
Неужто не мог сразу сказать, говорит она
Зачем было сперва в проулок-то заходить, говорит она
а они уже на улице
Самый большой дурень в Бьёргвине, вот ты кто, говорит она
а Улав думает, что надо бы спросить ее о чем-нибудь, сказать ей что-нибудь, все равно что, думает он
Ты знаешь, где находится Инстегате, говорит он
А то, говорит она
Вон там, подальше, говорит она
Ступай вон туда и иди вверх по улице, говорит она
и показывает рукой
Но вообще-то можешь и сам найти, говорит она
и Улав видит, как Девица отворачивается и идет прочь по улице, в ту сторону, откуда они только что пришли, и думает он, что Инстегате, она и впрямь вон там, он ведь жил на этой улице, он, Оста и Сигвалд жили там, думает он, в маленьком домишке на Инстегате, может, и впрямь пойти глянуть на дом, раз он очутился поблизости, приятно, поди, будет снова его увидеть, думает Улав и идет в ту сторону, а добравшись до Инстегате и шагая по ней, видит наконец маленький домишко, где жили они с Остой и где родился малыш Сигвалд, останавливается и видит себя самого: вот он стоит перед домом на Инстегате, а рядом с ним два узла со всеми их пожитками, так было последний раз, когда он был здесь, думает Улав и видит, как стоит там, а Алида выходит из дома, на руках у нее малыш Сигвалд, закутанный в шерстяное одеяльце, и Алида тоже останавливается возле дома на Инстегате и глядит на дом
