Через три дня прилетел Колин. В этот день две семьи, которым предстояло породниться, устроили совместный ужин, и он прошел вполне мирно. А на следующий день состоялся большой предсвадебный обед в загородном клубе Уилксов. Это была своего рода репетиция главного торжества. Сам же свадебный банкет планировался в огромном саду спортивного клуба Доусонов, для чего там был сооружен гигантский «хрустальный» шатер, стоивший целое состояние. Свое участие подтвердили пятьсот сорок гостей.
Утром того дня, когда прилетал Колин, Виктория улучила минутку и, уединившись с Грейси, в последний раз спросила, уверена ли сестра в своем решении и в Гарри. Если да, то она на этом успокоится. Грейси с серьезным видом ответила «да».
— А ты счастлива? — По виду Грейси этого нельзя было сказать. Она была крайне напряжена, а когда рядом оказывался Гарри, из кожи вон лезла, чтобы ему угодить. Если она станет его женой, то так и будет всю жизнь ходить перед ним на задних лапках. И он убежден, что это заслужил. Ну что ж, это выбор сестры, Виктория могла только гадать, как сложится ее жизнь с таким мужем.
— Да, счастлива, — еще раз подтвердила Грейси. Виктория со вздохом кивнула.
— Хорошо, милая. Я с тобой. Я только желаю тебе счастья. Можешь Гарри от меня передать, что, если он посмеет тебя обидеть, я лично его взгрею как следует.
Грейс нервно рассмеялась. С Виктории станется.
— Этого не случится, — серьезно объявила она. — Я знаю. — Она говорила так, словно сама себя уговаривала.
— Будем надеяться, что ты не ошибаешься.
Больше Виктория об этом не заговаривала, а когда прилетел Колин, вздохнула с облегчением. Гарри изо всех сил старался ему понравиться, Колин из вежливости ему подыгрывал, но Виктория видела, что жених ему не симпатичен. Но так или иначе теперь они станут родственниками.
Репетиция свадьбы была обставлена с размахом, обслуживание обеспечивала лучшая в Лос‑Анджелесе фирма, и присутствовали все самые важные гости. Уилксы рассыпались в любезностях, прилагали все усилия, чтобы Доусоны чувствовали себя как дома, и делали комплименты Грейси. Конечно, молоденькая, говорили они, но для их сына лучшей жены не найти. А Джим Доусон без конца расточал дифирамбы будущему зятю. Произносились тосты, некоторые с глубоким смыслом, но по большей части невыносимо скучные. Виктория тоже собиралась сказать несколько слов, но не сейчас, а на свадьбе, на правах старшей сестры и почетной подружки.
В своем голубом шифоновом платье Виктория была восхитительна. Колин без конца говорил ей об этом. Когда банкет закончился и гости уже разбредались по саду, к Виктории и Колину подошел изрядно выпивший Джим Доусон. По его неестественно громкому голосу и делано добродушному смеху Виктория поняла, что сейчас посыпятся колкости в ее адрес. Она хотела предупредить Колина, но не успела, отец уже навис над ними.
— Ну что, молодой человек, — начал Джим с таким видом, будто перед ним сидел четырнадцатилетний парнишка, собравшийся в первый раз вести девочку в кино, — вы сделали правильный выбор. Виктория у нас умница, а Грейси — красавица. С умными женщинами всегда интереснее иметь дело, что скажете? — Это был первый выпад за сегодняшний вечер и первая попытка заговорить с Колином. А жертва, конечно же, она. Колин любезно улыбнулся папочке, обнял Викторию за плечи и притянул к себе. От него веяло силой и надежностью. Впервые в жизни Виктория ощутила себя защищенной и любимой.
— Боюсь, сэр, тут я с вами не соглашусь, — вежливо возразил Колин.
— В смысле умных женщин? — Отец был удивлен. Обычно никто его суждений не оспаривал, даже если они были не самые справедливые. На них зачастую никто и не реагировал.
— Нет, в смысле разделения женщин в вашей семье на умных и красивых. Я бы сказал, что Виктория подходит на обе роли, она и красива, и умна. Вы ее недооцениваете. Вы не согласны? — Джим что‑то промямлил, потом неуверенно кивнул. Виктория чуть не расхохоталась и с благодарностью сжала Колину руку. Но отец не собирался так просто отступать. Он не любил, когда с ним спорили, а тем более возражали.
Он глухо рассмеялся — еще один дурной, но такой знакомый признак.
— Поразительно, как иногда гены передаются через поколения. Виктория — точная копия моей бабушки, она не похожа ни на кого из нас. У нее и фигура, и светлая кожа, и нос — как у ее прабабки. — Отец знал, что Виктория всю жизнь ненавидит свой нос, так что расчет на ее смущение был точен. Это была его месть за поддержку, высказанную Колином. Тот с невинным выражением наклонился и внимательно посмотрел на нос Виктории, потом в недоумении повернулся к папаше.
— А мне кажется, нос у нее такой же, как у ее матери и младшей сестры, — не кривя душой, сказал Колин. Так оно и было (спасибо доктору Шварц), но Колину об этом было неизвестно. Виктория зарделась. Отец в раздражении тоже вгляделся и с удивлением вынужден был согласиться с Колином.
— Странно, раньше был в точности как у моей бабки, — буркнул он. — Но все равно она пошла в мою бабушку. Виктория у нас большая девочка. — Глаза его злорадно сверкнули: дочь это определение бесило с детских лет.
— Хотите сказать — рослая? — с улыбкой уточнил Колин.
— Ну, разумеется. — Отец впервые в жизни пошел на попятную и, прервав разговор, исчез в толпе гостей. Его колкости на этот раз не достигли цели. Ясно было, что Викторию его насмешки больше не задевают и что Колин ее очень любит. Джим Доусон навсегда лишился объекта для острот и нападок. Виктория вздохнула и проследила взглядом за отцом, который отыскал жену, чтобы объявить, что пора ехать.
— Спасибо тебе! — тихонько шепнула она Колину. Она бы охотно и сама парировала отцовские выпады, да пока не решалась. Может, когда‑нибудь она все же осмелится…
Колин обнял ее за плечи, и они пошли искать свою машину.
— Поверить не могу, что родной отец так относится к дочери, — возмущался Колин. — И нос еще какой‑то приплел… — Он в недоумении повернулся к Виктории, а та рассмеялась. Служитель парковки отправился на поиски машины с водителем, которую Колин специально арендовал на этот вечер.
— Должна тебе наконец признаться — я в рождественские каникулы сделала пластическую операцию. — Ей было неловко, что она так долго это скрывала. Но теперь у нее от Колина секретов не было, и не будет впредь. Сказав это, она испытала облегчение. — Я ненавидела свой нос, да еще отец надо мной вечно насмехался, вот я и решилась. Родителям я не говорила, одна Грейси знает. И представляешь, ни он, ни мама так ничего и не заметили!
Колин усмехнулся.
— Выходит, когда мы с тобой познакомились, ты была не после аварии, а после пластической операции? — спросил он. — А я‑то думал, ты разбилась.
— Нет. Мне просто сделали новый нос. — Виктория была горда своей решимостью и одновременно смущалась.
Колин внимательно вгляделся в творение пластического хирурга. Он тоже успел прилично выпить, иначе не затеял бы спор с ее отцом. Обычно он очень миролюбив, но папочкины выпады в адрес Виктории невероятно его разозлили. — Очень симпатичный носик! — подвел он черту. — Мне очень нравится.
