Лидия окинула его взглядом. Состаренные дизайнерами джинсы, бежевая однотонная рубашка с расстегнутой пуговицей, черный пиджак, идеально севший на широкие плечи. А его стильная небритость и отросшие рыжевато-русые волосы явно побывали под руками не самого дешевого парикмахера. Уж Лида знала толк в уходе за собой!
- Да, это студия «Ветерки», ее хозяйка – Ника. А вы хотите привести сюда ребенка?
Она посмотрела в его зеленые глаза.
- Мм, да, наверное, - он чуть смутился.
Лидия посмотрела на мужчину снисходительно. Представителям сильного пола всегда трудно даются родительские функции. Будь на его месте мамочка, она уже давно вцепилась в нее мертвой хваткой и узнавала подробности о детском заведении. А тут Лида решила не ждать вопросов и заговорила сама. Тем более общество мужчины было невероятно приятным.
- Лучше и не начинать, - твердо сказала она отцу.
- Это еще почему? – в зелени напротив проснулся интерес.
- Знаете, - Лидия чуть приглушила тон, - скорее всего, студия скоро закроется. Ребенок не успеет привыкнуть, как вам помашут ручкой.
Мужчина приподнял брови.
- Почему? Владелица недобросовестна?
Лидия все же осталась справедливой.
- Нет! – горячо опровергла она его догадку. – Вероника – умничка! Она выкладывается от и до, дети ее любят.
Лиде показалось, в глазах напротив промелькнула добрая улыбка.
- А что же тогда? – спросил папаша.
Хозяйка помещений вздохнула.
- Студия совершенно нерентабельна, - призналась она, - Ника постоянно наскребает на оплату счетов. Дохода практически нет! А она молодая женщина, у нее скоро свадьба, наверняка появятся свои малыши… Сами знаете, какие это расходы.
На словах о детях мужчина стиснул зубы. Наверное, вспомнил о своих трудностях с отпрысками, решила Лида.
- И что же, у нее накопились долги? – зачем-то поинтересовался собеседник.
- Да, - подтвердила Лида, - ей еще повезло, что у меня, хозяйки кабинетов, доброе сердце! И я жду два, а то и три месяца. Но сами понимаете, бесконечно так продолжаться не может.
Мужчина задумался.
- А у вас есть с собой визитка? – внезапно спросил он. И не успела Лида взволноваться, добавил. – Мне нужно для дела.
- Хотите снять эти офисы? – она и разочаровалась, и обрадовалась. – Вот! Звоните, выгодно договоримся!
***
Из комнаты для занятий Ника вышла счастливой. У последней на сегодня подопечной девочки, имеющей большое отставание в развитии, наметился маленький, но явный сдвиг к лучшему. Вероника любила такие моменты, когда видишь результат своей работы и понимаешь, все кропотливые усилия были не зря.
Она вывела малышку за руку и огляделась в поисках ее бабушки, обычно ребенка приводила пожилая женщина. Но сегодня им навстречу поднялась высокая шатенка лет тридцати пяти. Она улыбнулась Нике.
- Вероника Петровна!
- Можно просто Вероника, - художница ответила на улыбку.
- Вероника, - женщина явно волновалась, - я мама Василисы, меня зовут Татьяна. Ее всегда приводила моя свекровь, я постоянно в командировках. Сами понимаете, приходится много работать, расходы у нас немалые. Но сегодня я нашла время сама привести дочку. Я хотела вам сказать спасибо, Ника, от всей души! Вы не представляете, что мы только не делали, чтобы воспитать хоть какую-то усидчивость в Ваське. Но лишь после ваших уроков она стала лучше воспринимать и другое обучение! Как будто успокоилась. И рисунок, что вы велели, мы над ее кроваткой повесили.
Ника кивала в ответ на слова матери. На душе было одновременно и светло, и грустно. Радостно, что одному маленькому человечку с особенностями организма стало чуть легче на этой земле. И печально, от того, что скоро ей придется прекратить свои «уроки».
- Я очень рада, спасибо вам за обратную связь, - она еще раз приподняла уголки губ.
Татьяна чуть смутилась, видимо, истолковав невеселое выражение лица Ники по-своему.
- Я внесла там… оплату за занятия, - быстро сообщила она, - добавила немного на канцелярию, с премии.
Ника постаралась проститься с семьей теплее, дала еще пару указаний насчет домашнего творчества девочки. Ее мама вроде успокоилась и снова на все лады расхваливала Веронику. После они, наконец, попрощались и ушли.
Владелице студии тоже пришла пора собираться домой. В голову автоматом влезла мысль – чего бы приготовить, но она тут же вспомнила, что теперь кормить ей некого. Сама она вполне может перебиться салатиком и куском пирога из кулинарии рядом.
Толком она еще не переварила расставание с женихом, и все ее эмоции в эту сторону были какими-то глухими. На Степе был завязан весь ритм ее жизни, все планы и мечты. Ежедневные завтраки и ужины, более или менее удачный интим, их какие-то трудности на работе, болячки, нехватка денег и редкие милые развлечения. Переезд в новую квартиру и полноценная семья в будущем…
Сейчас это как будто стерлось мельной тряпкой со школьной доски. Рисунок уже не вернуть, но остались противные плотные разводы.
Вероника накинула курточку, на улице явно собирался дождь, закрыла офис и… налетела спиной на мужскую грудь. Она, не поворачиваясь, узнала его. По запаху.
- Егор, зачем ты пришел?
Она развернулась. Он стоял, сунув руки в карманы черного пиджака. В зеленом прищуре сквозила то ли улыбка, то ли усмешка. Вероника только покачала головой и подумала – она действительно так его зацепила, или он просто маньяк?..
- С новым замком всё хорошо? – он ответил вопросом на вопрос.
Ника вздохнула.
- Да, спасибо. И сделали быстро. Только не стоило платить.
Зверь покачал головой.
- Я сам решаю, что мне делать. Тем более, твоя финансовая ситуация и так оставляет желать лучшего.
Ника почувствовала, как ее щеки стали горячими.
- Вы еще и сплетни про меня собрали?! – она возмутилась. – Какое вам дело?
Егор пожал плечами.
- Я ничего не спрашивал, твоя арендодательница сама доложила. Давай я помогу тебе с оплатой студии?
Ника вытаращила на него глаза.
- А вы что, Робин Гуд? Оставьте меня в покое с моими проблемами и долгами! Да, вы спасли мне жизнь. Но теперь решили заставить пожалеть об этом?
Зверь засмеялся.
- Ты действительно необычная девушка, - сказал он, - другая бы визжала от радости.
- Ну вот и предложите это какой-нибудь другой, - посоветовала Ника.
Она заперла дверь и хотела пойти прочь. Но мужчина, конечно, не позволил.
- Другие меня не интересуют от слова совсем, - твердо сказал он, - а ты зря противишься, пострадают ведь дети.
