Егор, однако ж, был своенравен в того самого деда и быстро переключился на тренерство. Ему очень полюбилась, да и подошла роль наставника. Уже в юности он перелопатил много теорий по подготовке бойцов, позже начал выстраивать свои.
Но жизнь все больше набирала обороты. Боксеры предпочитали уезжать за рубеж, а оставшиеся не были интересны Зверю, ни как рабочий материал, ни как личности. Да и Маруська уже округлилась ожиданием дочки. И незаметно Зверев стал степенным семьянином и удачливым в бизнесе.
Новый муж Марии оказался первым и единственным исключением для драки вне ринга. Егор тогда искусал все губы в кровь, чтобы сдерживать удар и не попасть под серьезную статью. Ведь ему нужно было забрать свою малышку. Тогда же он точно решил - с драками и боями в любых их вариантах завяжет навсегда. Слишком больными стали воспоминания от своих мелькающих кулаков.
Но не только бокс оказался перечеркнут. Внезапно изменилась вся жизнь.
Мужчина никому не говорил о том, что было с дочкой. Не хотел сплетен, притворных сожалений. Не хотел, чтоб кто-нибудь заговорил с Аськой о ее отчиме и матери. Да и сам не мог заново проживать те минуты. В итоге знакомые и некоторые якобы друзья сделали свои выводы.
Усугубилось все тем, что он никому из общих с Марусей приятелей не сказал нового адреса. Многие сочли его гордецом или помешавшимся на мести обманутым мужем. Егор остался совсем один.
Вернее, с хрупкой частичкой себя рядом.
Добрые товарищи были, но их занимали собственные семьи и дела. Мать хранила его тайну и по факту помогала, но морально не поддержала его решения. Она недолюбливала Марусю и дочку от нее считала для сына обузой. А уж когда у Аськи начались проблемы с поведением, даже не старалась молчать.
Егор одергивал, но отказаться от присутствия матери не мог, с чужими Ася совсем не общалась. А специальные няни для нездоровых детей требовали бумаг с диагнозом, объясняя условие большой ответственностью и необходимостью точно знать, чего ожидать от малышки.
Круг замкнулся, пока в него не вошла Вероника.
Рядом с ней он дал волю своему телу, своей душе. Его замкнутая дочка потянулась к молодой женщине и чувствует себя рядом с ней счастливой. Ника появилась и залила их потускневшую жизнь нежным светом. И оттого столь сильным ударом стало услышать именно от нее несправедливые слухи о нем.
После ее фразы о бывшей жене Егор ощутил себя раненым зверем, оказавшимся в глухой ловушке. Он ехал к ней, а сам внутренне метался, обдираясь о шипы. Мужчина даже подумывал молча забрать из студии дочь, снова уйти в свое подполье.
Но в один момент понял, что сделать этого уже не сможет.
Он ощущал себя беспомощным и беззащитным, когда делился с ней историей своей семьи. И хоть не смог так сразу стать прежним с ней после ее извинений, от ее понимания он впервые за долгие дни почувствовал себя живым. Ему стало легче, от того, что рядом с ним и Аськой теперь была она.
Это было уже не так похоже на первые эмоции к ней. Он по-прежнему ее вожделел, но ему уже не столь хотелось утащить девушку за волосы в свою пещеру, сколько выстроить с ней общий мир. Впервые Зверь затормозился и подумал – возможно, стоит получать желаемое медленно, но наверняка.
Тем более, ему казалось, пусть небольшой, но важный шаг они сегодня сделали.
Следующим вечером Егор сообщил матери о скором помещении Аси в клинику. Та вроде бы одобрила, и, как обычно, не без «но».
- Я давно тебе советовала девочку проверить, - женщина отхлебнула чай, - но разве она не может быть в стационаре одна? Я так понимаю, учреждение частное, и Асии уже шесть лет!
Они как обычно говорили на кухне, и Егор приложил палец к губам, чтобы мама не повышала тон и не привлекла его зайчонка. Девочке пока не стоит знать о больнице.
- Ника сказала, условия специальные из-за большого скопления проблемных детей в одном месте. Там порой подростки с родственниками лежат.
Мать приподняла бровь, но, оказалось, ее удивили не особые правила клиники.
- Ника?! Ты о Веронике Петровне? Егор, это обычная фамильярность, или я чего-то не знаю?!
Зверю не слишком хотелось откровенничать с матерью насчет Ники. Все, связанное с этой женщиной, для него существовало под грифом «сокровенно». Однако и юлить глупо, в конце концов он не школьник.
- Мам, - он повертел в руках маленькую синюю кружку, - между мной и Вероникой есть кое-какие личные отношения. Но пока они, можно сказать, только взяли старт, и обсуждать их нет никакого смысла.
Пожилая женщина застыла, так и не избавив от золотистой фольги очередную конфету. Она медленно опустил лакомство на блюдце, сощурила глаза.
- Странно слышать от тебя такие разговоры, Егор, обычно ты сразу берешь быка за рога. Весь в свекра, царствие ему небесное. Значит, девушка тебя не настолько зацепила. И тогда я совсем не понимаю, зачем тебе эти шашни? У тебя ведь была женщина, к которой ты все время ездил! Егор, тебе не двадцать лет!
Мужчина нахмурил лоб.
- Ты права, мне больше. Потому я способен сам решить свои личные дела. Не понимаю, с чего ты взялась давать советы?
Мать опустила ладони на стол.
- Да, ты всегда был самостоятельным. Но что из этого вышло? Теперь ты отец-одиночка. С Марусей вы тоже ходили вокруг да около, пока она не забеременела. И никакой любви в этом браке не было. Ты хочешь повторения? Сколько Веронике лет? Наверное, к тридцати.
- Ей двадцать семь, мам, - раздраженно сообщил Егор.
- Вот! – женщина чуть не подскочила на стуле. – Ей вчера было пора рожать! Снова появятся больные дети! Если уж жениться второй раз, то на молодой!
- Не говори так! – Егор повысил голос. – Мой ребенок здоров, это временные трудности. Ника тоже подтверждает, а у нее опыт и глаз наметан. Мы вытащим Аську из ее проблем! А касательно Вероники, то она и сама не желает спешить. Я бы хоть завтра привез ее сюда, но она против.
Мать встала с места и заходила вдоль темно-коричневых шкафчиков.
- Сын! – проникновенно начала она. – Эта женщина просто набивает себе цену! И ты уже повелся… Я живу на свете почти семьдесят лет и ни за что не поверю, что простая художница не кинулась на предложение от богатого и симпатичного мужчины! Да любая бы радостно раздвинула ноги и уселась на твоей шее. Вот увидишь, она ведет свою игру.
Егор медленно вдохнул, выдохнул и на секунду прикрыл глаза.
- Не нужно оскорблять Веронику, - попросил он родительницу, - прощайся с Асей, я вызову тебе машину. Уже поздно.
- Да что мне Асия! И твоя злосчастная Ника! Ты – мой единственный сын, и я переживаю за тебя! Я не хочу, чтоб ты одну за другой совершал ошибки в жизни!
- Ася – не ошибка, - процедил Егор и быстро вышел из кухни.
