– А из каких мотивов убивал этот крендель? – расспрашивал с огромным интересом Ромка.
– Все из тех же: материальная выгода и страсть. Хотя в истории этого Игната присутствует все: жадность, страсть и страх.
– Он во всем добровольно признался? – спросила Аня.
– Мало того что признался, рассказал подробнейшим образом увлекательную историю всей своей жизни.
– Зачем ему понадобилось про свою жизнь рассказывать? – спросил, удивляясь, Ромка.
– Знаешь, – объяснял спокойно Северов, – у каждого человека свой лимит воли, сил, терпения и выживаемости. Этот Игнат – человек достаточно нервный, с такой подвижной, как говорят специалисты, лабильной психикой, то есть не совсем устойчивой. Пережив ряд нелепых неудач, в результате которых и попался в конце концов, он исчерпал свой внутренний лимит терпения и сил. К тому же практически в каждом человеке, особенно в преступнике, существует некое неврологическое стремление признаться в том, что он совершил, как бы старательно он ни скрывал свой секрет, человек невольно выдает себя мимикой, жестами, словами, реакцией на те или иные слова. Любой грамотный психолог или профайлер подведет к признанию «созревшего» преступника правильными вопросами. Именно на этой особенности человека и знаниях психологии и строят дознаватели свою работу во время допросов.
– Давят психологически?
– Иногда и так, – не стал отрицать Северов. – Но в случае с Игнатом можно считать, что психологического давления не было, если не считать моего присутствия. Меня Миронин, как бы так сказать, побаивался после нашего «близкого» знакомства. Но, когда его, что называется, прорвало и он начал говорить, настолько погрузился в свои воспоминания и переживания, что забыл не только обо мне, но и обо всех присутствующих, даже следователя, задававшего вопросы, грамотно направлявшего его повествование, не замечал. Наболело у мужика.
Игнат Миронин самый обычный московский парнишка, окончил автодорожный техникум и был призван на воинскую службу в середине девяностых годов. Засада, между нами, полная в те-то года попасть в армию, когда чеченская война во весь рост шла. Но Игнату со службой повезло необычайно – он практически стал водителем у комполка, который в первые же дни приметил новобранца, умеющего виртуозно управляться с вождением любого транспорта. По неосмотрительности и недальновидности комполка как-то похвастался своим водителем перед штабным генералом, приехавшим с проверкой, и тот, недолго размышляя, забрал Игната к себе, хотя для генералитета и таких назначений имелись свои специально обученные водители.
Ничего, обучили по-быстрому и Игната, и началась у того шоколадная жизнь, а не служба. Умел парень нравиться руководству – всегда точно чувствовал, когда надо помолчать, когда уместно анекдот рассказать, когда выслушать и поддержать, когда превознести мудрость и доброту начальственную и куда вовремя подъехать, даже если не просят.
Особенно если не просят, но вот точно знаешь, что придешься ой как в тему и вовремя. Такой вот талант имел паренек.
А когда служба закончилась, генерал уговаривал парня остаться на контракте, уж больно прикипел он к водителю своему, но Игнат отказался, приведя железный аргумент с кислой, несчастной миной: мама болеет, один он у нее, больше у них родственников нет, и помочь, позаботиться о матери, кроме него, некому.
Мама была здоровехонька на тот момент, но служить Игнату хоть на какой сытой должности не хотелось категорически, да и поговаривали между собой водилы штабные, которые, как водится, знают все раньше своих начальников, что его генерала собираются списывать в отставку. А кому Игнат попадет после, поди знай, может, самодуру или алкоголику какому.
Ушел в запас. Но его бывший начальник-генерал был человеком, умеющим ценить людей и их преданность, и позаботился об Игнате, предложив посодействовать в его следующем трудоустройстве. И устроил на спецкурсы для водителей, обслуживающих парк министерств.
Вот уж где Игнат проявил себя во всем блеске своего таланта и способностей. Научившись заодно и некоторым навыкам и знаниям охранника, в числе прочих в которые входил и норматив по стрельбе.
И снова ему свезло необычайно. То ли, присмотревшись, его выделили из остальных преподаватели, то ли фарт такой и на самом деле был у парня, но определили Миронина возить не какого-нибудь там мелкого чиновника, а сразу целого министра. И началась у него пусть беспокойная, но новая, насыщенная, интересная и вот уж точно сытая жизнь. Министр, которого возил Игнат, ворочал такими делами и деньжищами, что боязно было не то что рассуждать о них, а даже думать о масштабах его деятельности.
Имелись у того министра и темные делишки, требовавшие режима максимальной секретности и тишины. Это Игнат смекнул сразу же, ведь водитель при таких делах, хошь не хошь, а многое примечает, видит, знает и слышит достаточно лишнего – не получится у него совсем ничего не знать. Но Миронин сумел проявить себя должным образом и так подчеркнуть личную преданность, умение держать язык за зубами и становиться прозрачным до «невидимости» при необходимости, что министр оценил по достоинству столь выдающиеся качества своего нового водителя.
Вследствие чего у Игната поднялась в несколько раз зарплата, да и кое-какие «премиальные» с левых дел министра и за переработку перепадали частенько, только тратить капиталы ему было не на кого и не на что. Жениться Игнат не успел, а при нынешней работе, когда в течение всего дня он находился при министре, а в нерабочее время – в режиме постоянного ожидания и готовности к выезду в любой момент, и таких вызовов посреди ночи было предостаточно.
Дошло до того, что министр даже брал Игната в командировки, доверяя вести машину с собой значимым только своему личному водителю.
Какая уж тут жена и семья, даже девушку постоянную не заведешь, плотная занятость и преданность начальству – плохая база для нормального ухаживания. Приходилось довольствоваться тем, что вся его сексуальная жизнь сводилась к встречам с двумя давнишними подругами, которым Игнат тупо платил за секс, вызывая к себе на час-полтора по очереди, и никогда вместе, такого физического «перегруза» он позволить себе не мог – а вдруг за руль. Иногда для разнообразия пользовался услугами девушек по вызову из определенного элитного заведения очень высокого уровня.
Впрочем, в те времена меньше всего Игната интересовал вопрос женитьбы, влюбленности, семьи – какое там! Зачем? Да и девушка для таких серьезных отношений нужна высшего класса. Он чувствовал себя особенным, даже где-то избранным, причастным к большим делам, к масштабным людям, ворочавшим огромными деньгами, приобщенным к тайнам, которые большинству людей недоступны совершенно, которые дано понять и осмыслить единицам.
Звездил понемногу про себя.
А заработанные деньги откладывал, копил на квартиру, пока тратить их особо было не на что. А на что? Жил он с матушкой Софьей Игнатьевной, в честь отца которой и был назван, в просторной трехкомнатной квартире, недалеко от центра, доставшейся им от рано умершего отца Игната, шикарный ремонт в которой сделали постепенно: комната за комнатой, по мере того как поднакапливали деньжат.
