– Ты так считаешь? – задала осторожный вопрос Анюта, обнаружив наконец в себе способность к членораздельной речи.
– Видишь ли, Анечка, – задумавшись, перевела взгляд вдаль, на взбиравшиеся на скалу сосны, тетушка, – пусть тебя это не удивляет, но я доверяю Антону Валерьевичу и уважаю его, и поверь, у меня для этого имеются вполне серьезные основания. Он относится к той редкой, исключительной породе настоящих мужчин, хороших воинов, мужей и отцов, отличающихся тем, что они реагируют на непростые, да и обычные бытовые сложные, обстоятельства ровно и спокойно, принимая ответственность на себя, не строя никаких ожиданий помощи, не возлагая надежд на какого-нибудь государственного дяденьку и власть, а самостоятельно, спокойно и последовательно решают задачи и справляются с проблемами. И это единственный мужчина, которому я могу доверить вас с Ромкой со спокойным сердцем.
– Хорошо, – кивнула Аня.
– Что хорошо? – улыбнулась тетушка. – Что справляется самостоятельно с проблемами или что я ему доверяю?
– Что доверяешь – это вообще зашибись как здорово, как говорит Ромка, – согласилась Аня, – но я говорю: хорошо, я выйду за него замуж.
– Значит, все-таки влюбилась, – совсем уж разулыбалась довольнехонько Александра Юрьевна.
– Сдается мне, теть Саш, что все гораздо серьезней, – произнесла задумчиво Анна, в свою очередь поразглядывав сосны на скале.
– А вот это точно зашибись, – порадовалась Александра Юрьевна и повторила от избытка чувств: – Просто замечательно, что все серьезней и что ты согласна за него выйти, – и уведомила о своих намерениях: – А с Антоном Валерьевичем я поговорю.
– Ну поговори, – развеселилась Анюта.
– Кстати, чего сидим? – взбодрилась необычайно тетушка Александра от того, что ее план удался наилучшим образом и обстоятельства оказались даже лучше, чем она ожидала, и впереди их ждут интересные перемены, которые ее деловая натура уже радостно предвкушала. – Человек придет после допроса, на обед не успеет, а вот часам к шести, аккурат к началу ужина, подойдет. Надо что-то приготовить эдакое и достойно встретить Антона Валерьевича.
Каким образом тетушке удается порой безошибочно предсказывать и предугадывать события, Аня давным-давно перестала допытываться, наверное, с тех пор как окончила академию, так и перестала, но каждый раз продолжала удивляться столь выдающимся способностям Александры Юрьевны.
– Слишком много непростого жизненного опыта, ума, мудрости, прагматического расчета, чуйки и умения просчитывать ситуацию вперед, учитывая даже самые незначительные детали и обстоятельства, – посмеивалась иронично над ней тетушка, когда юная Анечка принималась очередной раз расспрашивать, как ей это удается.
Аня подозревала, что, помимо всего перечисленного ею, имеются у тетушки и скрытые таланты, и уникальные способности, но с расспросами на этот счет не приставала хотя бы по той простой причине, что нарисовала целую кучу портретов любимой тетушки и многое недосказанное и тайное увидела и поняла об Александре Юрьевне своим даром, тем самым иным взором.
Но не суть. Просто в который раз тетушка подивила своим провидением, практически до минуты предугадав появление Северова в их доме, после допроса в правлении поселка.
Стол накрывали втроем Лена, Анна и Ромка на подхвате, когда в домофон калитки коротко позвонили. И Ромка, весь уже изнемогший от нетерпения в ожидании гостя, который расскажет подробности про убийства в поселке и все-все о загадочном преступлении, пулей метнулся открывать. Втайне Ромка держал в голове задумку как-то упросить Антона Валерьевича, чтобы тот провел его в правление и показал настоящего убийцу.
– Антон Валерьевич, – приветствовала Александра Юрьевна, встречая гостя у входа на веранду. – Вы как раз к ужину. Мы вас ждали, готовились.
– Здравствуйте, Александра Юрьевна, – чинно поклонился хозяйке Северов и, обменявшись быстрым многозначительным взглядом с Анютой, поклонился и девушкам: – Анна, Лена.
– Идемте, – взяла его под руку тетушка Александра, увлекая за собой в дом, поясняя на ходу: – Девочки и Рома заканчивают накрывать к ужину, а мы пока побеседуем в моем кабинете, если вы не против.
– С удовольствием, – заверил Северов. – Тем более что имею к вам разговор, Александра Юрьевна.
Прошли в кабинет, сели в кресла у кофейного столика, на котором в этот раз стояла ваза с фруктами, две чашечки на блюдцах и большая медная турка на специальной подставке, исходящая паром, распространяя вокруг бесподобный аромат настоящего восточного кофе.
– Знала, что вы вымотаетесь на этом допросе, – повела рукой хозяйка, предлагая угощаться. – Глоток достойного кофе перед ужином, думаю, более чем уместен.
– Вы провидица, – высказал восхищение Северов.
– Есть немного, – лукаво улыбнулась хозяйка, разливая кофе по чашечкам.
– Ум-м-м, – оценил по достоинству напиток Антон, сделав пару глотков. – Бесподобно. И прямо, что называется, в десятку, именно в тот момент и в то состояние, – и с откровенным наслаждением сделал еще пару глотков и поставил практически пустую чашечку на блюдце. – Благодарю, – и без дальнейших проволочек приступил к делу: – Александра Юрьевна, хотел уведомить вас, что сделал предложение Анне выйти за меня замуж и она его приняла.
– Даже так, – приподняла одну бровку Александра Юрьевна. – А мне не призналась.
– Я попросил ее не делать этого, – пояснил Северов. – Считаю, что сообщать родственникам девушки о своих намерениях и таком серьезном предложении должен мужчина.
– Экий вы, Антон, – подчеркнуто проигнорировав отчество, произнесла Александра Юрьевна с ностальгической ноткой. – Старорежимный, – и вздохнула с легкой печалью, что называется, о былом. – Кто сейчас придерживается и кого нынче волнуют нравы, правила приличия и семейные устои.
– Меня, – коротко и просто, без намека на какой-либо пафос и рисовку ответил мужчина.
– Еще и поэтому считаю вас достойной партией для моей племянницы.
– Я рад, – улыбнулся Антон, заметно расслабившись после ее одобрения.
Все-таки нервничал Северов, готовясь к этому разговору, и честно признавался себе в этом. Ну, а вдруг… мало ли. Ясно, что он Анну никому не отдаст и не отступится от нее ни при каких обстоятельствах, даже если придется ради этого испортить отношения с родными. Но как все-таки хотелось мира, полного понимания и одобрения со стороны ее близких, в своих-то он не сомневался, те счастливы будут узнать о такой перемене в жизни сына, еще залюбят Анютку, да и Ромку, балуя обоих нещадно.
А вот Александра Юрьевна – это тема особая.
Прямо скажем, он не самый завидный жених: сорок восемь лет, на десять старше Ани, прошел, повидал и пережил столько… разного, мягко скажем. Очень мягко. А война, она, знаете, не заканчивается вместе с наступлением мира или уходом в отставку на пенсию, в мирную профессию, она остается в голове, в сознании, и нет тех, кто, пройдя ее, возвращается с войны окончательно. Хотя у Антона все несколько иначе, чем у большинства служивых людей, в силу особенной специфики его специальности и психофизики натуры. И все же, как говорят те же арабы, «память – дар Аллаха, а забвение – милость». Он этой милости не желает и не ждет для себя. И го-о-о-раздо лучше многих других это более чем отлично понимает Александра Юрьевна.
