Подумалось: хорошо бы сейчас пробежаться на дальнее озеро, поплавать вместе с Анной. Поплавать, понятное дело, самому, она не плавает, а скорее держится на воде. Но вот то, что с Анной, а не одному, просто замечательно было бы. Может, стоит нанести визит к ним домой, предложить девушке пройтись по лесу?
Можно было бы и Ромку с собой взять… Усмехнулся этой мысли – вот уж вряд ли, пацан спит наверняка крепким детским сном и столь ранние пробуждения не приветствует. А вот насчет сходить и проверить, спит ли девушка, и предложить прогулку по утреннему лесу – неплохая мысль.
Поворачиваясь к дому, чтобы подняться на крыльцо, Северов машинально окинул взглядом окрестности, и что-то зацепило его внимание, выбиваясь из общей картины.
Так, стоп!
Всмотрелся он в ту точку, которая «отсветила». Точно – имеется какое-то движение на горе. Антон поднялся на крыльцо, взял бинокль, который держал здесь постоянно, регулярно осматривая озеро и местность вокруг, навел… и откровенно офигел, увидев стройную фигурку в знакомом спортивном костюме, взбегавшую легкой трусцой на вершину скалы.
Это что за ерунда? Не понял. Она же в лес ходить опасается после находки раненого, да и вряд ли бы пошла, если бы все же собралась, скорее всего, поехала на велосипеде.
Не, рассуждать и делать предположение – дело хорошее, но этим вполне можно заниматься и в движении. И, не задерживаясь более ни на мгновение, Антон прошел к себе в комнату, четко-споро оделся, экипировался, прихватив самое необходимое, похлопал привычно по карманам, проверяя, все ли на местах, запер дом и, сразу же взяв определенный темп, побежал в сторону тропы.
Не успел. Твою ж дивизию!
Он не успел всего на пару минут. По следам прочитал, куда свернули женщины, шел ходко и уже видел и слышал в отдалении Анну, мысленно посмеиваясь про себя поразительному умению девушки создавать столько шума, прячась и соблюдая конспирацию.
В какой-то момент Северов внезапно остро и четко почувствовал опасность, грозящую девушке, словно кольнуло что-то в сознании. И пошел в рывок, резко ускорившись, услышал глухой удар, звук падения тела и два голоса – женский и мужской, что-то горячо обсуждавшие, – далеко, но в той уникальной тишине, что стоит в лесу на рассвете, все звуки приобретают особую звонкость и разносятся на большое расстояние и достаточно четко слышны, особенно тому, кто умеет слушать.
Он умел, поэтому и прибавил ходу насколько мог.
– Аня… – звал ее кто-то издалека.
«Что?» – хотелось ответить ей. Но почему-то не получалось.
– Анечка… – снова позвал кто-то, и она почувствовала, как ее усаживают и прислоняют спиной к чему-то твердому.
Усаживают? Она что, лежала?
– Аня, – позвал ее знакомый голос в третий раз.
– Да, – ответила она, открыла глаза и зашипела от резкой боли в голове: – Щи-и-и-и… – потрогала затылок, почувствовала что-то мокрое, поднесла ладонь к глазам, уставилась на пальцы, кончики которых окрасились кровью, и сразу же сунулась снова пощупать, что там за рана.
– Тихо, тихо, – нежно придержал ее руку Северов.
– Это кровь, – объяснила она ему очевидный факт и пожаловалась: – Больно.
– Наверняка, – согласился с ней мужчина и объяснил: – Вас ударили по голове толстой веткой.
– Кто? – спросила она пораженно.
– Вот и я бы хотел знать.
– А… – вдруг вспомнила она, – это, наверное, Алевтина Степановна, – и призналась, смутившись: – Я за ней следила.
– Вряд ли, у нее на такой удар сил не хватило бы, – опроверг ее предположение Антон.
– Тогда это был убийца, – испугалась Аня, дернула головой и снова зашипела сквозь зубы от приступа боли, стрельнувшего в голове: – Ш-ш-ш-ш.
– Вам лучше не двигать головой, – предупредил девушку Антон.
– Да, я уже поняла.
– Так, – деловито произнес Северов и показал ей три пальца, спросил: – Сколько?
– Три.
– Хорошо, – похвалил он. – Не двигая головой, одними глазами посмотрите вправо и влево. Голова кружится?
– Вроде нет.
– Хорошо. Дайте-ка я посмотрю, что там у вас, – и осторожно притянув к себе девушку, осмотрел ее затылок и вынес вердикт, снова прислоняя к стволу большой старой сосны: – Повезло. Удар ветки пришелся аккурат по пучку волос по касательной, и, соскользнув, она несильно оцарапала шею. Голова болеть будет, возможно, немного кружиться и подташнивать, в общем и целом неприятно, конечно, но ничего тяжелого, – и спросил: – Анечка, можете посидеть одна тихонько? А я осмотрюсь.
– Но тут же убийца где-то рядом? – запаниковала Анна.
– Нет, я вас перенес подальше от места нападения, и посмотрите, – указал он подбородком, – вы тут надежно укрыты.
Аня посмотрела, куда указал Северов – действительно надежно: Анна сидела под сосной, росшей в небольшом углублении, опираясь на нее спиной, защищенная с двух сторон валунами.
– Я не дам никому к вам приблизиться.
– Вы хотите сходить на хутор? – забеспокоилась Анюта. – Но это же опасно, там же убийца.
– Вряд ли, – высказал сомнения Северов. – Сдается мне, что это случайный пассажир, попавший под чужие дела, – и спросил: – Посидите?
– Идите, – отпустила она его. – Не беспокойтесь обо мне.
– Я постараюсь быстро, – пообещал мужчина, поднялся с корточек, шагнул в сторону…
И словно растворился в пространстве.
Аня прикрыла глаза и с максимальной осторожностью прислонила голову к стволу дерева. Болело сильно. Нудной такой, тяжелой постоянной болью, которую она пыталась хоть немного унять, уговаривая себя расслабиться.
Он двигался к хутору, выдыхая гнев и успокаивая себя, настраиваясь на работу.
Когда он нашел ее без сознания… Твой же Гондурас! И когда она пришла в себя и посмотрела на него своими светло-зелеными глазищами, взглядом испуганной разбуженной совы…
«Убью», – подумалось в первый момент Северову первой яростной волной.
И остыл немного, когда, осмотрев девушку, понял, что она не сильно пострадала, но это не отменяет неотвратимости наказания того недоумка, что ее ударил.
На хуторе находились двое – женщина и парень лет двадцати пяти, торопливо собиравшие вещи в рюкзак и небольшую дорожную сумку, хоть и спешным образом, но не так чтобы суетливо быстро.
– Это оставь здесь, – руководила женщина и поторопила: – Давай быстрей, Виталик. Надо срочно уходить, – и проворчала: – И принесла же нелегкая эту девку.
– Ладно, ба, хорошо, что сваливаю отсюда. Знаешь, какой тут стрем торчать было. Ночью вообще зае… шибись, – не ругнулся-таки, сдержался он. – Полная задница. Темнота, тишина, какие-то зверушки шуршат, гавкают, скулят. Пипец какая засада.
