Северов посмотрел на девушку нечитаемым странным внимательным взглядом.
– Так вот, – продолжила она. – Я купила большой букет гвоздик, все, что были в цветочном ларьке, и траурный креп и написала на ленте: «От любящего внука, которому необычайно повезло иметь такого деда». Не знаю почему, но мне захотелось написать именно так. На похоронах я стояла в стороне и смотрела, не хотела подходить и что-то объяснять, кто я ему и почему пришла. А когда все разошлись, подошла к могиле, поговорила с ним и положила от вас ему эти гвоздики, а сверху ленту.
Антон смотрел, смотрел на нее и вдруг притянул к себе, обнял и уткнулся лицом в ее макушку. Вот так и стояли. Молчали. Долго.
Шумно втянув в себя воздух, Северов отпустил девушку, посмотрел на нее и спросил:
– Ну что, поехали?
И только проехав где-то с километр, заговорил:
– Я с мамой по телефону разговаривал, а она говорит: «Спасибо, сынок, деду было бы очень приятно такое признание от тебя». Я не понял, спрашиваю, о чем ты? Она рассказала про гвоздики и надпись на ленте, я, говорит, подумала, кто-то из твоих сослуживцев от твоего имени пришел и возложил. Мы потом все гадали с родителями, кто же мог это сделать. И почему-то никто даже не подумал и не вспомнил о его маленькой подопечной. А ведь он вас любил и часто о вас рассказывал.
– Знаете, как ни удивительно, но за все годы нашей дружбы с Константином Григорьевичем я ни разу не столкнулась и не пересеклась с вашими родителями. И видела их лишь на похоронах, и то издалека, – объяснила Анна и усмехнулась, – зато тетушка Александра была знакома с Константином Григорьевичем и, можно сказать, даже дружна. Когда в очередной свой приезд она узнала, что какой-то взрослый человек принимает живое участие в моей судьбе, она напряглась и изъявила желание немедленно познакомиться с ним. Ну они и познакомились и проболтали целую ночь у него в комнате, а к утру стали прямо друзьями и относились друг к другу с большой теплотой и глубоким уважением. Уверена, тетушка сильно впечатлится, когда узнает, что вы внук Константина Григорьевича.
– Тесен мир, – усмехнулся Северов и поблагодарил ее легко и светло, от души: – Благодарю вас, Анечка, за все. За деда, за гвоздики и ленту и надпись на ней. И за рассказ. Я ваш должник.
– Ничего подобного, – возразила она. – В таком случае я тоже ваш должник, потому что мне посчастливилось быть с ним рядом, может, даже на вашем месте. Ну, не совсем на вашем, но в ваше отсутствие. Вы знаете, Антон Валерьевич, мне ведь в жизни необычайно везло с людьми, – с воодушевлением заявила Анна. – У меня были совершенно необыкновенные бабушка Муся и дед Анисим, потом появился ваш дедушка Константин Григорьевич, а потом Ромка. И всегда, всю мою жизнь где-то на заднем плане находилась тетушка Александра. Почти мистически появляясь в самые трудные, переломные моменты моей жизни и помогая. Она ведь не жила в Питере долгие годы и большую часть времени вообще находилась за рубежом, приезжая в Питер только короткими наездами. Вот так.
Всю дорогу они говорили о Константине Григорьевиче, рассказывая друг другу интересные истории, связанные с ним, каждый свои, уже без сердечной тоски и боли, прошедших очищающим эмоциональным потоком через каждого, в чем-то исцеляя и врачуя, оставив лишь легкую светлую печаль, и смеялись, вспоминая его шутки и словечки.
Попустило обоих. Просветлело что-то внутри.
Сдерживая улыбку, опершись бедром на бампер машины, Северов наблюдал, как мальчик Роман стоически переносит восклицания радости, бесконечные поцелуи и объятья Анны, стараясь при этом откровенно не морщиться.
– Может, ты меня уже отпустишь? – поинтересовался мальчик.
– Не могу, – радовалась Аня встрече с ребенком. – Мне хочется тебя затискать, зацеловать, заобнимать не знаю как!
– Мам, – предупредил строгим тоном мальчишка, – держи себя в руках. Пацаны смотрят, и вообще, ты же понимаешь.
– Ладно-ладно, – пообещала Анна, торопливо отпуская сына, и представила Северова: – Ром, это Антон Валерьевич, сосед тетушки Александры по поселку.
– Тот, что над озером с таким необычным домом? «Летучий голландец»? – вспыхнули у пацана интересом глаза.
– Да, – подтвердила Аня, слегка смутившись.
– Здравствуй, – протянул руку Ромке Северов и спросил, придержав маленькую ладошку: – Ничего, если я сразу на «ты»?
– Здравствуйте, я Роман, – представился мальчик. – Но вы, наверное, уже знаете. И на «ты» будет нормально.
– Договорились, – согласился Антон, еще разок легонько тряхнул руку парня, закрепляя договор, и спросил: – А почему «Летучий голландец»?
– Ну никто не видит, как вы появляетесь в поселке и как исчезаете, весь такой таинственный. Вы ведь всегда мрачный, суровый, ни с кем не разговариваете, смотрите угрюмо. Такой пугающий, – пояснил мальчик. – Вот мама вас и назвала «голландцем», – и тут же переключился на более интересную тему: – Это ваша машина? Военная?
– Да, – отступив на шаг от машины, повел Северов широким жестом руки, разрешая ребенку осматривать свое транспортное средство.
– Ух ты… – восхитился мальчишка, обходя машину вокруг, трогая, постукивая, заглядывая в окна, рассматривая.
– Антон Валерьевич любезно предложил свою помощь, чтобы забрать тебя из лагеря, – объяснила Анна.
– Спасибо, – кивнул Ромка, которому было совершенно не до церемоний и хороших манер.
Еще бы! Как и за ним, многие родители приехали за детьми на своих машинах, а тех ребят, за которыми не смогли приехать родственники, отвезут в Питер на автобусе. И вот вся эта толпа, ожидавшая разрешения на отъезд, скопилась на площади перед воротами в лагерь, и тут вдруг выруливает вот этот чудо-джип. Все рты пораскрывали, офигев от такого крутяка, а этот хищный красавец медленно так подрулил к их отряду, и из него выскочила мама Аня и кинулась к Ромке. Вааще полный отпад!
И без того немалый авторитет Ромки скакнул сразу на несколько пунктов вверх, перейдя все планки, поставив рекорд среди ровесников. Так что обходил и изучал машину он не один, а в компании мгновенно присоединившихся к нему друзей по лагерю, как только Северов разрешил осмотр.
Все эти пацанские дела и расклады прекрасно понимал Антон, поэтому и придержал тихонько за руку Аню, рвавшуюся общаться с сыном, по которому ужасно соскучилась.
– Давайте пока я, – предложил он. – Поговорим о машине с парнями, Ромке будет приятно и рейтинг его поднимет.
– Да-да, – даже как-то испугавшись, что чуть не испортила сыну триумфальный момент, сразу же согласилась Анна. – Рейтинг – это очень важно, – и вдруг спросила, сообразив как-то в момент: – Вы знали, что так будет, да? Ну в смысле, когда предложили отвезти, знали, что мальчишки западут на вашу машину?
Северов не ответил, лишь хмыкнул в своей обычной манере, чуть дернув уголком губ.
– Ну, ладно, идите, – засмущалась отчего-то Аня, отпуская его, махнув рукой.
