Когда ребята снова садятся, мы выжидающе смотрим на Ноя. Его очередь, и поскольку он начал игру, всем нам ясно, что у него и мыслей не будет сделать безобидное заявление, как в его примере. Я прямо-таки могу видеть, как от раздумий усиленно крутятся шестеренки в его голове. Ной пронзительно оглядывает всех из круга, но почему-то мне кажется, что он задерживается на своем брате дольше всего.
Это так типично для него, что Ной хочет еще немного подстегнуть обстановку, ведь он специально что-то придумал, чтобы разбить Ашера в пух и прах. Потому что братья делают это именно так. Потому что его отец, очевидно, ладит с Ашером лучше, потому что Ной, возможно, чувствует себя обездоленным, потому что у него все еще не сведены счеты с Ашером – впрочем, причин тут достаточно.
– Давай уже, Ной, – вырывается у Харпер. У нее на лице красные пятна, и она вытирает лоб тыльной стороной ладони. – Не томи нас больше.
– Ладно. – Ной так ехидно ухмыляется, что мне невольно становится холодно и все волоски на руках встают дыбом. – Я никогда не представлял себе – за всю мою жизнь не представлял, – дополняет он свое заявление, – каково было бы трахнуть человека из этого круга в бессознательном состоянии.
Он с наслаждением откидывается на спинку кресла и ждет.
Я так потрясена, что у меня перехватило дыхание. Даже Сэм и Харпер, которые были парой, в первый момент казались застывшими.
– Может быть, не обязательно без сознания… – Сэм начинает пятиться и получает от Харпер тычок локтем.
– Не смей сейчас что-нибудь пить!
Киара усмехается и чуть не пролила стакан с колой, из которого только что хотела сделать глоток.
– Ребята, для этого я просто недостаточно хорошо вас знаю. – Джоэл и Рой оба заинтересованно наклонились вперед. – Никто? Неужели никто?
Они выглядят разочарованным.
– Ты придурок, Ной, – голос Ашера совершенно спокоен, поэтому я не могу оценить, говорит он это в шутку или нет. Ашер встает, и хотя уже не вполне уверенно стоит на ногах, выглядит отрезвленным. – Какого хрена?
Он наклоняется над столом и невозмутимо тянется за полной рюмкой. Со странно остекленевшими глазами он поднимает руку, глядя на брата, опрокидывает содержимое рюмки в себя и хлопает ей по столу, прежде чем распахнуть дверь террасы и выйти на улицу.
* * *
– Мы не будем говорить об этом, – перебивает меня Ашер, прежде чем я успеваю сказать хоть слово.
Я последовала за ним на улицу, когда игра была объявлена законченной с несколько наигранным смехом, а Сэм снова включил музыку.
Ашер стоит на маленькой веранде позади дома, опираясь на перила. Голова его свесилась вниз между плеч, и он тяжело вдыхает ночной воздух. Стало свежо, и по моим босым ногам поползли мурашки. Лучше бы я взяла с собой куртку, потому что теперь я чувствую каждый дюйм, который слишком откровенно демонстрирует мое платье с огромным вырезом на спине. Изнутри до нас доносится музыка, но я не могу понять, что это такое; я слышу только бас через закрытую стеклянную дверь.
– Сыграть в «Людо», возможно, было не такой уж плохой идеей, – говорю я, чтобы немного разрядить обстановку. Ногами я поочередно растираю икры, чтобы согреться. – Хиллари сказала, что с помощью этой игры можно узнать человека лучше, чем через разговоры, но на самом деле это не так, не правда ли? На самом деле ты просто обнаружишь, что знал кого-то гораздо хуже, чем думал.
Я натягиваю кривую улыбку.
Мне не хочется, чтобы это звучало разочарованно, но именно так оно и звучит. Поскольку Ашер ничего не отвечает, а только молча смотрит перед собой, я продолжаю говорить:
– Ной сглупил. Я понимаю, почему ты выпил водку. Я тоже была близка к тому, чтобы сделать это только для того, чтобы заставить его замолчать.
Ашер поворачивает голову ко мне:
– Ты думаешь, я сделал это из-за Ноя? В самом деле, Айви?
– Я… я могла бы понять. Я уверена, что остальные знают, что это было несерьезно. Это всего лишь игра.
Ашер разражается безрадостным смехом. Его правая рука сжимается в кулак и постукивает по деревянным перилам перед ним.
– Может быть, я просто был честен.
Проходит несколько секунд, прежде чем у меня получается осознать эти слова. Сначала они ударяют в голову, а потом в желудок и наконец в живот, где у меня все сжимается. Мои колени подкашиваются, хотя мы даже не касаемся друг друга. Ашер просто так ляпнул это, успокаиваю я себя. Может быть, он просто хочет спровоцировать меня, как это сделал Ной.
– Но ты сказал, чтобы я нажала кнопку сброса.
– Да.
– Почему?
– Потому что… – он глубоко втягивает воздух. – Отец убьет меня.
Теперь он снова смеется, и это звучит горько.
– Твой отец… милый. Он тот, с кем имеет смысл поговорить. Ричард изменился. Может быть, это из-за опухоли, я не знаю. Но он… он уже не так строг, как раньше.
Ашер ничего не говорит по этому поводу. Он кладет голову на скрещенные руки и вдруг делает глубокий вдох.
– Эта поговорка, – вдруг говорит он, – подарок Сэму в рамке для фотографии, это от тебя, не так ли? Это ты нарисовала.
Он снова смотрит вверх и выпрямляется.
– Да.
От внезапной смены темы у меня начинает кружиться голова. Я сажусь рядом с ним на перила и прислоняюсь к дереву. В тот же миг я чувствую тепло его руки у себя за спиной. Он не прикасается ко мне, но кончики его пальцев пробегают несколько дюймов по кайме разреза на моей спине, прежде чем Ашер снова убирает руку. Мне хотелось бы, чтобы он оставил ее там.
Поскольку говорить о моем подарке Сэму гораздо легче, чем обо всем остальном, я это делаю.
– Мне показалось, это высказывание подходит Сэму, потому что до сих пор он всегда старался оправдывать все ожидания. Отныне он может соединить точки, как ему заблагорассудится. Сэм больше не играет безопасно. Поэтому я ему завидую. Вместо того чтобы стать учителем или искать какую-то работу, он изучает искусство. Вместо того чтобы оставаться в известном ему окружении, он отправляется в Европу. Даже если позже он, возможно, все же сделает то, что другие считают разумным, Сэм все равно пойдет своей дорогой, которую он протоптал сам. По-моему, это здорово.
– Так же, как и ты? В конце концов, ты тоже идешь своим путем, не беспокоясь о том, кого ты оставляешь позади, не так ли?
– Ашер, о чем мы сейчас говорим?
– Ты мне скажи.
Я собираю все свое мужество в кулак.
– Уехать в Нью-Йорк не было моим решением, если это то, на что ты намекаешь.
– Нет, конечно, нет. Так же, как ты не выбирала просто прекратить всяческое общение.
Я потеряла дар речи. Может быть, мы отклоняемся от темы? Неужели Ашер сердится на меня за то, что его отец отослал меня, и теперь, после всех этих лет, это вдруг выясняется? Но я никогда не хотела уезжать. Неужели он этого не знает?
