Мой отчим резко останавливается.
– Айви, – с трудом выговаривает он. А потом качает головой. – Очень хорошо. Это очень хорошо. Замечательно, – повторяет он, и это звучит не дружелюбно, а больше похоже на рычание. Он массирует виски, как будто ему нужно собраться с мыслями. Или успокоиться. Затем он указывает наверх: – Ной, мы продолжим наш разговор завтра, когда ты будешь в подходящем для этого состоянии.
– Отличная идея, папа. По-моему, тебе в голову всегда приходят лучшие идеи. – ухмылка Ноя становится еще шире, делая его похожим на слишком большого щенка, несмотря на все эти татуировки. Ему приходится держаться за перила лестницы, чтобы не упасть. – Давай просто отложим это на завтра. Если у тебя будет на это время. – Ной наклоняется ко мне. – Эй, если у тебя все еще будет настроение после того, как старик возьмет у тебя интервью, зайди в мою комнату, и мы сыграем во что-нибудь.
Неужели он действительно считает меня одним из своих приятелей? И должен ли он так пренебрежительно говорить о своем отце, который находится с нами в одной комнате и все прекрасно слышит?
– Посмотрим.
Я озадаченно смотрю ему вслед, когда парень неуклюже поднимается по лестнице мимо меня. Ладно, ну и сколько он выпил? Наверняка речь об очень крепком алкоголе, при этом ему, как и мне, еще нет двадцати одного. Неудивительно, что они с отцом поссорились, ведь Ною едва удается волочить за собой ноги. И неудивительно, что Ричард выглядит таким вымотанным. И как-то иначе. Отчим изменился, и не только из-за тщательно подстриженной густой бороды, которая теперь скрывала нижнюю половину его лица. Не только из-за очков с темной оправой, которые он раньше всегда надевал только для чтения. Вся его осанка изменилась. Он похудел, и от пузика-от-сладкой-жизни, которое моя мама всегда гладила с улыбкой, осталось не так много. Он сбрасывает пиджак и расстегивает первую пуговицу рубашки. У него усталый взгляд. Такой же усталый, как и у меня.
– Может, мы тоже поговорим завтра? – спрашиваю я. Несмотря на то что сама совершенно измучена, я больше думаю о нем, потому что Ричард выглядит так, как будто ему срочно нужно поспать. Или выпить немного бурбона, который я обнаружила в гостиной. Если так подумать, мне бы сейчас тоже не помешало немного бурбона.
– Конечно. – Ричард подходит ко мне и хватает за плечи. Его прикосновение оказывает лишь легкое давление. – Ты нормально добралась? Хиллари подготовила твою комнату? Тебе еще что-нибудь нужно?
От него доносится терпкий аромат, который мне не знаком и который делает его неприступным, несмотря на дружеский жест.
– Спасибо, у меня все в порядке.
– Хорошо. – он опускает руки. Из-за его бороды я не могу понять, улыбается ли он, но потом вокруг его глаз образуется несколько морщинок. – Я даже не могу поверить, что ты действительно стоишь передо мной. Ты так повзрослела. Кажется, Нью-Йорк хорошо на тебя влияет.
Я чувствую давление в грудной клетке, как будто железный кулак обхватывает мое сердце. Ричард это серьезно, или он говорит это только для того, чтобы почувствовать себя лучше? Неужели он действительно думал, что отсутствие возможности вернуться домой в течение многих лет – лучший вариант для меня? Что это хорошо на меня повлияет? Я не знаю, что сказать. Мне так много хочется сказать, и я чувствую, как невысказанные слова разрывают меня части. И я понимаю, что не могу с ними справиться. Как и с примирительным видом Ричарда и с тем, как Ашер оболгал меня.
За этот день слишком много всего произошло. Мне трудно набрать воздуха, и каждый вдох – это маленькая борьба, в которой я должна одержать победу, чтобы не сломаться. Или не накричать на него. Левой рукой я цепляюсь за перила лестницы, правую сжимаю в кулак.
Похоже, Ричард погружен в раздумья. Он смотрит в одну точку позади меня, а затем удовлетворенно улыбается.
– Мы можем обсудить все позже. Я хочу, чтобы твои братья тоже присутствовали при этом. До тех пор чувствуй себя как дома. Должно быть, для тебя было большим сюрпризом так внезапно получить весточку от меня. Прости.
За что мне его прощать? За это внезапное письмо? За то, что я должна чувствовать себя как дома, хотя мой дом больше не здесь? Или за последние четыре года моей жизни? Меня терзают сомнения. С одной стороны, я чувствую необходимость обрушить на него весь свой гнев и все свои вопросы, но с другой – мне бы хотелось броситься в его объятия, потому что у меня остался только он. Потому что такой отчим, как Ричард Блейкли, лучше, чем отсутствие отца. Я снова разжимаю кулак и медленно выдыхаю.
– У тебя наверняка есть свои причины для этого приглашения.
При этом это было не приглашение, а скорее повестка в суд, если вспомнить безличную формулировку письма.
– Да, они есть. Завтра вечером за совместным ужином мы поговорим об этом. – Ричард сдвигает очки вверх, массирует большим и указательным пальцами переносицу и задумчиво смотрит на меня. – Мне нравится твоя прическа, Айви. Твоя мать тоже часто собирала так волосы.
Невольно я ощупываю свой небрежный пучок.
– Знаю, – буркнула я. Хотя это даже не так. Многого я совсем не помню. Мне нужно взглянуть на ее фотографию, чтобы четко представить ее лицо, а мамин голос и вовсе давно забылся. Более того, гораздо вероятнее, что я сейчас выгляжу как пугало.
Я полностью сосредотачиваюсь на своем дыхании, а затем – когда мне вдруг кое-что приходит в голову – давление на моей грудной клетке разом ослабевает. Если Ричард говорит о моей матери таким ласковым тоном, то тогда он определенно вызвал меня сюда не для того, чтобы окончательно вычеркнуть из своей жизни. Только теперь я понимаю, как сильно я втайне боялась этого. Я даже думаю, что он рад меня видеть, просто ему не так-то легко это показать. Скорее всего после всего, что произошло в прошлом, мы оба просто сильно смущены.
Я сглатываю.
– А мне нравятся твои очки.
Мне хотелось так много ему сказать, а теперь я говорю об очках?
На лице мужчины появляется облегченное выражение.
– Это замечательный способ стать немного добрее друг к другу, не так ли? Мы говорим комплименты до тех пор, пока оба не растаем.
Он улыбается и от этого кажется менее отстраненным.
Мои губы вздрагивают, но я не в силах сдержать улыбку.
– Борода – это что – то новенькое, я права? Она мне тоже нравится.
Мужчина тихо смеется, и это так сильно напоминает мне прежнего Ричарда, что ситуация смущает меня. До смерти моей матери он был таким же. Человек принципов, но более радушный и менее строгий. Человек, который всегда хотел только лучшего для своей семьи.
– У нас появилась новая серия средств для ухода за бородой, и в конце концов кто-то должен послужить примером и доказать эффективность продуктов.
– Тебе действительно очень идет. Теперь ты выглядишь как-то… достойно. Почти грациозно.
Теперь улыбаюсь я. Мне вдруг приходит на ум, что общаться с Ричардом не так уж сложно, если говорить о безобидных вещах. Если вычеркнуть все прошлое и думать только о том, что есть сейчас. В любом случае важные вещи – это те, которые вы не произносите вслух.
