— А попросить меня?
— Я обещала не лезть в твои дела. Так вот, не лезь в мои, — огрызнулась в ответ. Осталось еще пригрозить ему кулаком, но не рискнула. Боялась и вовсе лишиться свободы.
— Я тоже тебя люблю, Мара, — тихо добавил он, заставляя меня заткнуться.
Отвернулась от мужчины. Смотреть на него не было сил.
После возвращения в квартиру, меня заперли в комнате. Он запретил мне выходить, даже смыть с себя грязь. Переоделась в другую одежду, упала в кровать, зарывшись лицом в подушку. Хотелось плакать, но слез не было.
Никольский появился в комнате через час. Открыл замок, вошел. Следом вбежала довольная Вася и запрыгнула на постель. Громко замурлыкала, ластясь и кусаясь от удовольствия.
— Перестала обижаться? — спросил мужчина, присаживаясь на край кровати.
Покачала головой, взглянув на него. В руках он держал какие-то листы.
— Думаю, это поможет тебе перестать дуться на меня, — протянул бумаги.
Я насторожено посмотрела на его руку, но приняла листы. Взглянула на них и в изумление открыла рот. С губ сорвался крик. Радостный крик.
— А такой подарок примешь от меня? — ухмыльнувшись, поинтересовался Виктор.
Глава 63.
Я не верила своим глазам, вчитываясь в написанное.
Долговые расписки моего отца, оставленные незадолго перед смертью отца Власову, сейчас были в моих руках.
— Но как? — выдохнула я, подскакивая с кровати.
— Просто, если есть возможность, — Виктор смотрел на меня.
В его зеленых глазах появились хитрые искорки. Он склонил на бок голову, рассматривая меня.
— Ты смеешься надо мной, — проворчала, присаживаясь рядом с ним.
— Нет, Мара, не смеюсь. Сейчас я серьезен как никогда.
— Скажи, как это получилось? Как ты смог их так быстро достать? — потрясла перед мужчиной бумагами.
Он улыбнулся.
— Это тайна, моя девочка. Может, когда-нибудь я тебе расскажу, но не сегодня.
— Ты все-таки смеешься надо мной, — покачала головой.
Виктор протянул мне руку. Взглянула на нее и еще шире открыла рот. Серьги лежали в его раскрытой ладони.
— Они твои. И должны принадлежать только тебе, — произнес мужчина.
Я отказывалась принимать этот подарок. Он положил серьги на кровать между нами. Туда же лег телефон, который он достал из кармана брюк и мои ключи от пикапа.
— Это все принадлежит тебе, Мара. Клуб, машина. Все твое. И я не хочу, чтобы ты отказывалась от чего-либо.
Выдохнула, взглянув на бумаги. Он дарил мне клуб. Дарил расписки. Но какой ценой? Какой ценой он вернул все это?
— Я не могу принять, — протянула ему бумаги.
Он отказался брать их обратно. Положила рядом с подарками.
— Почему? — прошептал мужчина.
— Потому что я должна была сделать это сама. Из-за меня отец все потерял. Из-за моей проклятой травмы, — провела рукой по ноге.
Колено все еще болело. Уже слабо, но боль, появившаяся после драки с Павлом, вернулась, вынуждая прихрамывать сильнее, чем прежде.
Сжала зубы, сдерживая истерику. Слезы катились по щукам. Вот же ревой я стала в последние дни.
Никольский приблизился ко мне, обнял за плечи. Уткнулась в его грудь и отпустила себя. Позволила расслабиться на мгновение. С ним я чувствовала себя защищенной, но слабой. Это ощущение пугало, возвращало в прошлое, когда я не могла ступить без костылей. Когда пила горсти таблеток, чтобы не чувствовать боль.
— Если бы не я, отец был бы жив, — выдохнула я, сильнее прижимаясь к Виктору. — Из-за меня он умер. Три года он боролся за меня, возил по больницам, реабилитации, восстановление. Забросил клуб, влез в огромные долги. Все из-за меня.
— Мара, ты не виновата, — прошептал Никольский, склонившись ко мне и зарывшись лицом в мои волосы.
— Виновата, Витя. Еще как виновата. Я возвращалась с выступления. Мелкого, незначительно. Победила, взяла первое место. Но это был даже не мой уровень. Я была намного лучше остальных участников и одолела их без проблем. На том участие настояла я, отец отказывался, говоря, что это пустая трата времени. Но я все же настояла и поехала. Он должен был забрать меня, но не смог уехать из клуба пораньше. Мне нужно было его дождаться. Посидеть там, пообщаться с ребятами. Но я не хотела сидеть на месте. Рвалась домой похвастаться очередной победой. Тогда и села в такси. И в нас врезался пьяный водитель.
— Это случайность, — проговорил он.
Мне все так говорили. Все утверждали, что это злой рок. Случайность. Совпадение. Но я не верила. Не могла смириться с тем, что произошло.
— Он был бы жив, если не я, — прошептала, ощутив, как крепкие мужские руки прижимали меня со всей невозможной нежностью.
Так хотелось раствориться в нем. Раствориться и не думать о проблемах. Да и проблем теперь не было. У меня были расписки. Клуб мой. Нет, не мой. Он принадлежит Виктору.
— Я все верну тебе, — выпрямилась, сбрасывая с себя наваждение.
Никольский нахмурился, попытался вновь меня обнять. Ничего не вышло. Я отсела подальше, оставляя между нами расстояние, безопасное для разговора.
— Пусть расписки остаются у тебя. Или можем составить новый договор. Любой, какой захочешь, но пока я не верну тебе деньги, потраченные на все это, я не заберу расписки.
— Я не заплатил за них, — проговорил Виктор, отворачиваясь от меня.
— Но тогда как? Разве Власов тебе их не продал?
— Думаю, он пока еще не знает, что его ограбили, — усмехнулся Виктор.
Поднялся на ноги, направляясь к выходу. Дремавшая на кровати Вася подскочила и пошла за ним, виляя хвостом. Маленькая пушистая предательница. Променяла меня на этого великолепного мужчину, о чем я никогда не сказала бы вслух.
Взглянула на оставленные вещи на кровати и впервые за последние дни рассмеялась, по-настоящему, заливисто, искренне, со слезами на глазах. Неужели все закончилось?
Я не могла в это поверить. Ущипнула себя за руку, но ничего, кроме острой боли не почувствовала. Значит, не спала, но все равно не верила.
Хотелось выскочить из комнаты, догнать Виктора, повиснуть у него на шее и говорить, как я люблю его и благодарна, но не смогла сдвинуться с места. Словно приросла к полу ватными ногами. Спрятала лицо в ладонях, чтобы никто не услышал, как мой смех превратился в истерику. В слезы горя и отчаяния. Я все обрела, но все потеряла. Я потеряла Виктора.
На следующий день я приехала на работу чуть позже Виктора. Теперь, когда мой пикап был на ходу, я могла передвигаться самостоятельно.
Я не прошла сразу в свой кабинет, а заглянула по пути в отдел кадров. Попросила у них бланк для заявления на увольнение. Девушка, принимавшая меня, удивленно взглянула, но молча выдала бланк. Кажется, мое бледное, слегка опухшее лицо с темными кругами под глазами смутило ее.
