Каждое слово, произнесенное другом, вонзалось в меня, оставляя неизгладимое впечатление. Откуда столько злобы на других людей?
— Что они сделали тебе? — не выдержав, поинтересовалась я, замечая, что Таня совсем побледнела и отвернулась от нас. В уголках глаз показались слезы, которые она быстро сморгнула, чуть громче, чем намеревалась, шмыгнула носом.
— Чем? — прорычал Павел, сжимая ладони в кулаки. — А тем, что вылезти не дают из болота.
Что это? Зависть? Ненависть? Злость? Откуда в моем друге, которого я знала столько лет, такие чувства? Он всегда казался мне простым, честным, трудолюбивым. А сейчас он обливал грязью тех, с кем возможно даже не пересекался. А может, наоборот. Кто-то кому-то дорогу перешел? Не помог? Подставил? Слишком много вопросов. Голова шла кругом.
— Мне пора, — сказал Павел, резко поднимаясь из-за стола.
Таня вздрогнула, но не взглянула в его сторону.
Парень даже не обернулся, быстро удаляясь прочь. И когда за ним закрылась дверь, я подскочила на ноги.
— Я скоро буду. Жди тут, — крикнула Тане и умчалась за другом.
У меня все же были вопросы для Паши, но без посторонних. Догнала его уже около машины на парковке.
— Подожди, — окликнула друга, заставляя того замереть около двери и обернуться.
Глава 38.
— Подожди, — окликнула друга, заставляя того замереть около двери и обернуться.
— Я все сказал, Мара, — проворчал он, нажимая на кнопку сигнализации. Машина приглушенно пропищала и замки открылись.
— Нет, не все, — покачала головой, встав почти вплотную к другу.
Без лишних свидетелей.
— Я не понимаю, что тебе сделали мой начальник и его друзья, но мне все равно. Это твои проблемы, — сказала я, намерено пытаясь солгать. — Но что тебе сделала Таня?
— Таня? — переспросил он. — Ничего. Просто не нужно ее под меня подкладывать, — прошипел он, чуть склонившись вперед.
— Я никого не подкладываю! Но ты ей нравишься.
— А она мне нет. Совсем нет, Мара. Мне нравишься ты, — хрипло ответил он и резко поцеловал.
Просто накрыл губы, сжал их и надавил. Брал напором. Я сопротивлялась. Мне совершенно не понравилось то, что сейчас происходило между нами. И с каких пор я начала нравиться ему? Он один из первых, кто начал дразнить меня в школе. Кто задирал, когда мы тренировались у отца.
Уперевшись ему в грудь, я почувствовала, как он пытается еще крепче сжать меня и раскрыть рот языком. Но мне удалось оттолкнуть его. Резко отступила назад, на несколько шагов и вытерла рот тыльной стороной ладони.
Павел промолчал. Сел в машину, завел мотор и покинул парковку. Я же смотрела ему вслед, еле держа себя на ногах.
А рядом со мной стояла подруга. Бледная как полотно, с плотно сжатыми губами и со слезами, наполнившими ее ясные глаза.
День был действительно отвратительным.
В понедельник все шло относительно по плану. Вот только настроение от этого не улучшилось.
Таня взяла паузу со мной в общении, сбежав в тот момент, когда я попыталась с ней объясниться. Она видела нас с Павлом, как он целовал меня, но я надеялась, что она правильно поняла мое отношение к другу и к его признанию. Но на мои звонки и сообщения она не отвечала.
Павел тоже не беспокоил. Да я и не хотела его услышать еще раз. Хватило признаний накануне.
Никольский в понедельник на работу не явился. Инна пожала плечами, заявив, что у босса по расписанию несколько встреч и поездка в другой город. Она перекроила его расписание, когда я извлекла лист, исписанные еще в субботу и протянула его ей.
— Ну и мороки, — произнесла она, заполняя электронный план, который позже отправила Виктору.
Для меня тоже нашлась работенка, поэтому день пролетел незаметно.
На следующий день Никольский появился на работе рано. И недовольный.
— Опять бушует, — шепнула Инна, когда я вошла в приемную.
— Пойду, поприветствую начальству, — натянуто улыбнулась и постучала в закрытую дверь.
Виктор опять сидел в полуосвещенном кабинете, и только свет от монитора отбрасывал тени на его лицо.
— Доброе утро, — голос почти бодрый.
— Вот список дел, — протянул вперед лист, исписанный ровным, немного наклоненным вправо почерком. Его почерком, к которому я уже привыкла, что могла разобрать сразу каждое слово, даже если оно было мне незнакомо. Чаще всего это касалось имен, названий или специфических терминов.
— Как прошли встречи вчера? — я хотела услышать его голос, чтобы, наконец, успокоить себя.
— Все нормально, Маргарита Александровна, — Виктор дал понять, что не намерен со мной общаться.
Внутри все перевернулось. Отвратительно ощущение страха закралось под кожу. Ладонь, в которой я держала список, покрылась испариной.
— Я понимаю, что на работе мы должны соблюдать рабочие отношения, но неужели я не заслуживаю хотя бы пары слов?
Никольский взглянул на меня. Пустые зеленые глаза. Плотно сжатые губы.
— У меня для вас и пары слов не найдется, Маргарита Александровна. Принимайтесь за дело. Я не за болтовню вам плачу.
Я задрожала. Все тело забилось в мелкой, противной, парализующей судороге. В груди защемило с такой силой, что я не смогла сдержаться и громко выдохнула. Тяжело, пронзительно, больно.
Резко развернулась и вылетела прочь из кабинета, не замечая, с какой силой захлопнула дверь. Инна что-то крикнула вдогонку, но я не слышала ее слов. Только голос Виктора в ушах. Ледяной, твердый, пустой. Чужой.
Очухалась только у себя в кабинете. Пробежалась по списку, надеясь на то, что смогу убраться из офиса подальше. И нашла, на последней строчке, написано не так ровно, как все прочее, но все же выездное задание для меня: «Купить ювелирное украшение в салоне «Венера». Для женщины. Сказать, что от Никольского. Там ждут»
Теперь и пол ушел из-под ног. Сползла в кресло, сжала лист в руках и всхлипнула.
Быстро же Виктору надоело со мной играться. Наверное, отправится мириться со своей любовницей.
Это удар ниже пояса.
Я подскочила на онемевшие ноги, заставила себя двигаться и с прежней скоростью ворвалась в приемную, игнорируя удивленный оклик Инны, и вошла в кабинет Виктора. Без стука.
Оказавшись перед его столом, вернула лист и шлепнула по нему рукой.
— Что не так? — возмутился мужчина, всматриваясь на помятый список.
— Я не буду покупать украшения для вашей любовницы, — прорычала я, борясь с желанием зарядить по носу начальнику. — Если я тебя не устраиваю, так и скажи. Но не нужно делать так. Мне противно от мысли, что воспользовался мной.
