На взгляд Маркса, естественно-исторический процесс объективен, не зависит от воли человека. Этому процессу присущи внутренние закономерности, которые, однако, существуют только в самоорганизованной деятельности растений и животных и проявляются в диверсификации растительных и животных организмов. Таким образом, под природными закономерностями и естественной необходимостью понимается неизбежная тенденция живых организмов к диверсификации в ходе их самоорганизованной деятельности.
Маркс в своем понимании естественно-исторического процесса выходил даже на уровень геологии: «Подобно геологическим образованиям и в этих исторических образованиях есть ряд типов первичных, вторичных, третичных и т. д.». Но следует отметить, что марксова интерпретация не проникла, да и не могла еще проникнуть в механические, физические и химические процессы, происходящие в мире природы. Наука современной Марксу эпохи еще не развилась до такого уровня. Принцип роста энтропии развития мира природы, который применялся в то время и основывался на втором законе термодинамики, мог дать понимание о физических процессах естественного мира только лишь как о стихийном, беспорядочном движении. Реакцией Энгельса на такое понимание стала критика «тепловой смерти», – следствия экстраполяции идеи роста энтропии на всю вселенную.
Впрочем, вопрос о том, каким образом физические и химические процессы осуществляют свое историческое развитие, в эпоху Маркса и Энгельса так и не был решен. По этому поводу лишь были сделаны некоторые философские логические умозаключения. И лишь к семидесятым годам XX века неравновесная термодинамика Пригожина
[134] и синергетика Хакена
[135] помогли до конца обосновать историчность физических и химических процессов. Пригожин в своей Нобелевской лекции отметил: «Любопытно, что эта бифуркация
[136] в некотором смысле вводит историю в физику. <… > Таким образом, мы внедряем в физику и химию исторический элемент, который до недавних пор, кажется, был закреплен только за науками, имеющими дело с биологическими, общественными и культурными явлениями».
Только в семидесятые годы XX века наука достигла понимания естественно-исторического процесса в полном смысле этого словосочетания. А именно: этот процесс – не что иное, как самоорганизация движения мира природы, развитие которой выражается в становлении естественного мира – возрастающей диверсификации и усложнении его форм.
Естественный исторический процесс – это развитие, происходящее в ходе слепого движения природы, не предполагающее какой бы то ни было изначальной заданности, фиксации стадий развития и итогового результата. Тем не менее оно является необратимым, направленным движением.
Только появившись, мир природы характеризуется как низкоуровневая равновесная система и стихийно стремится к неупорядоченности и росту энтропии. В результате особых флуктуаций происходит отклонение от состояния равновесия, вследствие чего равновесная система отвергает сформированные ей самоорганизующиеся диссипативные
[137] структуры. С тех пор естественно-исторический процесс проявляется в диверсификации которая осуществляется самоорганизующейся диссипативной системой. Особенно же показателен он в непрерывном усложнении и повышении уровня организмов растительных и животных систем. Все движение мира природы соответствует марксовому понятию истории: связи постоянно принимают все новые и новые формы.
В каком смысле социально-экономические закономерности – закон природы?
Такой логический перегиб, как приравнивание общественного развития к естественно-историческому процессу, вызван взглядом на общественно-экономические закономерности как на законы природы. Маркс в самом деле во многих своих сочинениях говорил о социально-экономических законах как о естественных закономерностях. Например, в «Капитале» он неоднократно упоминал о естественных законах капиталистического производства, естественном законе развития общества, который сочинение разыскивает (то есть открытие экономического закона движения современного общества). Ленин подчеркивал: «Маркс говорит об экономическом законе движения общества и еще рядом называет этот закон Naturgesetz – законом природы»
[138].
Однако в каком же смысле Маркс понимал, что социально-экономические закономерности – это законы природы?
Социально-экономический закон (СЭЗ) – это закономерности хозяйственной деятельности человека, главным образом, общественные законы, наиболее глубоко отражающие социальность, историчность и эпохальность человеческой деятельности. Этот закон не тождественен естественным законам: через отношения человека с природой он проникает во взаимоотношения людей. Другими словами, это присвоение обмена веществ человеком при помощи внутреннего человеческого мерила. Социально-экономические закономерности – проблема по сути своей практическая. Это законы деятельности, действующие в ходе экономической практики, и непрерывно изменяющиеся вместе с трансформацией структуры самой практической деятельности, от которой также зависит их выполнение или невыполнение.
Вместе с тем естественный закон – это механические, физические, химические и биологические закономерности мира природы, а потому его существование самостийно и слепо. До того как человек познал закономерности естественного мира, они мыслились как противостоящие людям. Когда же эти закономерности были обнаружены, человек смог использовать естественный закон и с помощью науки подчинять себе силы природы. Очевидно, что законы природы и законы общества в сущности представляют собой разные закономерности.
В действительности, говоря о социально-экономических закономерностях как о законах природы, Маркс имел в виду два смысла: своеобразие экономического закона капиталистического общества и специфичность основы всех экономических закономерностей.
