Маркс сместил фокус философии со всего мира на мир людей, с сути мироздания на существование человека и подтвердил, что практическая деятельность является базисом чувственного бытия самого человека, глубинной основой всего существующего чувственного мира, в котором живет человек. Он удостоверился, что практика есть не что иное, как фундаментальная деятельность, или, иначе говоря, деятельность сама по себе, посредством которой человек и творит свое бытие. Поэтому Маркс понимал и решал проблему бытия не какими-либо спекулятивными, надуманными способами. Напротив, он объяснял существование человека через призму практической деятельности и интерпретировал смысл этого существования, отталкиваясь от человеческого бытия, выявляя в процессе фундаментальное свойство последнего – историчность.
Марксова онтология практической деятельности сделала человеческое бытие предметом философии. Его метафизическое учение не искало сути «предмета, действительности, чувственности» и не стремилось уловить так называемое конечное бытие. Оно пыталось ответить на другие вопросы: почему «предмет, действительность, чувственность» стали таковыми? Для чего они существуют? Смысл их существования раскрывается в практической деятельности людей, направленной на выживание, он неотделим от человека. Таким образом, «предмет, действительность, чувственность» соединены с человеческой практикой, направленной на создание необходимых условий существования, а онтология, в свою очередь, также тесно связана с этой практикой. Поэтому Маркс полагал, что «предмет, действительность, чувственность» можно понимать не только с точки зрения их объективной формы, но и «как человеческую чувственную деятельность, практику», то есть субъективно. Он подчеркивал: «В действительности и для практического материалиста, т. е. для коммуниста, все дело заключается в том, чтобы революционизировать существующий мир, чтобы практически выступить против существующего положения вещей и изменить его».
Таким образом, марксова онтология практической деятельности открыла новый путь к постижению действительности.
Онтология марксистской философии в понимании Сталина и Лукача
Нельзя обойти вниманием точки зрения Сталина и Лукача по поводу марксистской онтологии. Сталинская интерпретация онтологии марксизма на протяжении долгого времени занимала господствующее положение, считалась непререкаемым авторитетом, каноном, на ее основе сформировалась советская модель марксистской философии. Лукач, в свою очередь, стал основоположником западного марксизма. Его трактовка марксовой философии задала направление в интерпретации данной философской доктрины, характерное для всего западного марксизма, и с восьмидесятых годов XX века начала оказывать влияние на китайскую философию. Поэтому нужен краткий обзор воззрений Сталина и Лукача на марксизм: он поможет разобраться в фундаментальных особенностях философии Маркса и существенных недостатках традиционной системы обучающей литературы по марксизму.
Время формирования советской модели марксизма – тридцатые годы XX века, а ее содержание базируется на книге «История ВКП(б). Краткий курс», глава четыре, параграф два «О диалектическом и историческом материализме». Книга стала неприкасаемым авторитетом, а советская диалектико-историческая материалистическая модель марксизма, сформировавшаяся в особых исторических условиях, стала единственной (или ортодоксальной) разновидностью марксисткой философии. Сравнивая сталинское сочинение «О диалектическом и историческом материализме» и «Основы марксистко-ленинской философии» Константинова, можно заметить следующее. В отдельных фрагментах книги Константинова, в сравнении со сталинским текстом, произошло некоторое углубление понимания предмета. Но по общей структуре и основным характеристикам учебное пособие Константинова не выходит за рамки сталинской статьи, скорее, наоборот: рассматривает ее в качестве образца.
Нельзя отрицать, что советская модель отразила и углубила некоторые аспекты марксовой философии, однако в целом эта система (или модель) не сумела передать истинный дух марксизма. Напротив, она по большей части исказила его доктрину и онтологию. По сути, в советской модели марксистской философии диалектический материализм предстает как способ изучения природы и теория для ее объяснения, а исторический материализм – всего лишь как экстраполяция этого так называемого диалектического материализма на общественно-историческую сферу. По мнению Сталина, «исторический материализм есть распространение положений диалектического материализма на изучение общественной жизни, применение положений диалектического материализма к явлениям жизни общества, к изучению общества, к изучению истории общества»
[104]. А диалектический материализм как система мышления, в свою очередь, таков, что «его подход к явлениям природы, его метод изучения явлений природы, его метод познания этих явлений является диалектическим, а его истолкование явлений природы, его понимание явлений природы, его теория – материалистической»
[105].
Нетрудно заметить, что Сталин фактически понимает диалектический материализм как взгляд на природу, не связанный с историческим процессом, и к тому же утверждает этот материализм основой исторического материализма. В так называемом диалектическом материализме природа существует в отрыве от человеческой деятельности, абстрагировано от истории, и по факту представляет собой от века данную, всегда равную себе вещь, о которой Маркс вел речь в своей критике Фейербаха. Изолировавшись от истории и превратившись в отвлеченное понятие, абстрактная материя легла в основу советской модели марксизма, послужив формированию онтологии с базисом-природой.
Взяв за основу вышеуказанные положения, Сталин вывел ряд следующих логических умозаключений о движении от природы к обществу. «Если связь явлений природы и взаимная их обусловленность представляют закономерности развития природы, то из этого вытекает, что связь и взаимная обусловленность явлений общественной жизни – представляют также не случайное дело, а закономерности развития общества»; «если мир познаваем, и наши знания о законах развития природы являются достоверными знаниями, имеющими значение объективной истины, то из этого следует, что общественная жизнь, развитие общества – также познаваемо». «Если природа, бытие, материальный мир является первичным, а сознание, мышление – вторичным, производным, если материальный мир представляет объективную реальность, существующую независимо от сознания людей, а сознание является отображением такой объективной реальности, то из этого следует, что материальная жизнь общества, его бытие также является первичным, а его духовная жизнь – вторичным, производным, что материальная жизнь общества есть объективная реальность, существующая независимо от воли людей, а духовная жизнь общества есть отражение этой объективной реальности, отражение бытия»
[106].
