Для примера, сочинения о марксизме – от сталинского «О диалектическом и историческом материализме» до «Основ марксистско-ленинской философии» Константинова
[42]. Хотя работа Константинова в отдельных своих фрагментах по глубине и превосходит сталинскую статью в газете «Правда» от 12 сентября 1938 года, но по своей общей структуре и основным характеристикам не выходит за рамки сталинской статьи, более того, скорее наоборот – берет ее за образец. Такова была единая модель марксисткой философии, принятая в СССР.
Нельзя отрицать, что традиционная система обучающей литературы по марксизму углубила некоторые взгляды на марксистскую философию. Но в общем и целом эта система, эта модель отнюдь не передала истинный дух марксизма, а в большей степени исказила его. По сути, в советской модели марксизма диалектический материализм стал доктриной, объясняющей природу. А исторический материализм был диалектическим, естественнонаучным мировоззрением в проекции на историю общества. В так называемом диалектическом материализме природа не включала деятельность человека, она выступала в роли абстракции, вырванной из истории, и де-факто представляла собой ту «вечную и неизменную вещь», о которой говорил Маркс в своей критике Фейербаха. Отвлеченная абстрактная материя легла в основу советской модели марксизма, а природа стала фундаментом новой онтологической системы.
Отталкиваясь от природы и абстрактной материи, советская модель философии марксизма вывела ряд заключений о логике движения «от общественного к природному бытию»: «если связь явлений природы и взаимная их обусловленность представляют закономерности развития природы, то из этого вытекает, что связь и взаимная обусловленность явлений общественной жизни – представляют также не случайное дело, а закономерности развития общества»; «если мир познаваем, и наши знания о законах развития природы являются достоверными знаниями, имеющими значение объективной истины, то из этого следует, что общественная жизнь, развитие общества – также познаваемо»
[43]. Иначе говоря, в традиционной системе обучающей литературы по марксизму процесс логического движения от диалектического к историческому марксизму был, собственно, процессом движения от природного к общественному бытию.
Таким образом, марксистская логика размышления «от общественного бытия к природному» была перевернута с ног на голову, а онтологический смысл способа существования человека, его практической деятельности, а также человеческой индивидуальности оказался скрытым. Это было отступлением к материалистическим доктринам Нового времени, понимавшим под субстанцией абстрактную материю. Это было и парадоксальным шагом назад в теории философии, который фактически свидетельствовал о том, что советская модель марксистской философии интерпретирует марксизм, исходя из логики материализма Нового времени. По сути, советская модель – тот самый «абстрактный материализм», о котором говорил Маркс, или, иными словами, «абстрактный естественнонаучный материализм, исключающий исторический процесс».
Очевидно, следует согласиться с этой точкой зрения и полностью поддержать ее. Как только из традиционных учебных пособий по марксизму изгнали деятельность человека и общественную жизнь, начав разглагольствования о материальности мира, советская модель марксистской философии стала постепенно вступать в область абстрактной материи или даже идеализма. Маркс выступал против всей метафизики, а советская модель марксизма превратилась в очередную метафизическую доктрину. Для истинного понимания марксистской философии необходимо выйти за поле зрения материализма и других философских учений Нового времени, да и за пределы кругозора всей традиционной философии вообще.
В истории нередко возникало такое удивительное явление: какая-либо теория или вся философская доктрина великого философа через сравнительно длительный исторический период обнаруживают свою внутреннюю ценность и вновь становятся объектом внимания (зачастую, кстати, только после смерти философа). Таков был исторический удел антиметафизической идеологии и онтологии человеческого существования, разработанных Марксом. Оба эти раздела марксистской философии были созданы и представлены миру в середине XIX века. С момента создания и в течение долгого времени их мало кто замечал и понимал. Именно поэтому последователи марксизма при составлении учебников по этой философской доктрине проигнорировали марксовы положения антиметафизической идеологии и онтологии человеческого существования, отвергли принцип восприятия и интерпретации смысла существования через призму человеческого бытия. В результате такое игнорирование породило внутренний изъян в традиционной методической литературе, посвященной марксизму. А уже этот изъян, возникший в самой основе советской модели, стал причиной нивелирования ощутимой части эпохального наследия марксистской философии.
Результаты исторических движений XX века, развития практической деятельности, науки и всей современной западной философии отчетливо показали значимость марксовой антиметафизической идеологии и онтологии человеческого существования, ценность подхода к интерпретации смысла существования с точки зрения бытия человека вновь подтолкнула людей к осознанию современности характера марксистской философии, ее значения для нынешней эпохи. Можно даже предвидеть бум литературы, которая трактует смысл существования через призму человеческого бытия, объясняет взаимоотношения человека с миром с позиции практической деятельности и пытается на базе этих двух принципов сконструировать новую систему учебных пособий по марксизму, которая бы согласовалась с его исходными постулатами. Два вышеназванных раздела марксистской философии, а также вопрос о создании новой системы учебников снова станут главными темами дискуссий между марксистами.
Резюмируя вышеизложенное, приведем две знаменитых строки из «Фауста»:
Наружный блеск рассчитан на мгновенье,
А правда переходит в поколенья
[44].
Глава третья
Постмодерн в марксистской философии
В истории философских учений существуют системы мышления, которые возникли в определенную эпоху, но не принадлежат ей. Напротив, им присущ симптом временной универсальности. Марксизм как раз относится к категории таких немногочисленных, бесконечно харизматических идеологических систем. Философия, которая приспосабливалась под требования и нужды какой-либо эпохи, не может быть дальновидной. «Маркс не мог бы остаться в фокусе политического и теоретического внимания вплоть до конца XX века, если бы он не перешагнул рубежа XIX века, в котором жил»1. Хотя Маркс жил в индустриальном обществе, он сумел дать точный прогноз по поводу некоторых специфических особенностей постиндустриального общества. Марксистская философия относилась к современному материализму, но благодаря своей тонкой проницательности также уловила общие очертания постмодерна, проступившие в модерне, и подвергла постмодерн
[45] детальному рассмотрению и критике. Поэтому постмодернизм, зародившийся во второй половине XX века, не смог остаться безучастным к появившейся за век до него марксистской философии. Для постмодернистской доктрины марксизм послужил тем идеологическим мостом от модерна к постмодерну, который невозможно было миновать, и, по меткому замечанию Джеймисона, «смысловым горизонтом, за который невозможно зайти». И хотя не имеет смысла рассуждать о связи марксизма с постмодернизмом в общем, все-таки встреча обеих доктрин в современности – бесспорный факт. Марксистская философия, конечно, – не разновидность постмодернизма, и следует отрицать так называемый постмодернистский марксизм. Но в то же время рассмотрение современного этапа развития марксизма непременно должно сопровождаться освещением концепции постмодерна в марксистской философии.
