Для успеха политики проскальзывания тем, кто действует в «бункере», необходимо оставить в прошлом настороженное отношение к товарищам и открыться, рискнуть выйти наружу, принять ту идею, что солидарность возникает посредством «несущественного сообщества», если вспомнить понятие Джорджо Агамбена
[155]. Используя «несущественное сообщество», проскальзывание позволяет проникнуть в иной политический ареал, может быть более магический ареал, в «зону неразличимости» (еще одно понятие Агамбена), все еще неясную, все еще несбывшуюся область свободы и глобальной дружественности. (Не стоит недооценивать политическую силу дружественности, говорит нам «Грядущее восстание», с этим мог бы согласиться и Ги Дебор, несмотря на свою нередкую сектантскую жестокость
[156].) Но свобода неотделима от дисциплины, установление дружеских отношений тоже требует настойчивости и определенного терпения, времени на то, чтобы узнать друг друга, вступить в подлинный диалог, умения не только говорить, но и слушать. Для этих целей пришло, возможно, время всем сторонникам прогресса придумать новую версию Всемирного социального форума, новый глобальный проект, который освежит нашу надежду на возможность другого мира. Он по-прежнему возможен. Он будет возможен всегда. Нам нужна новая зона неразличимости, новая зона неустойчивости, нам нужно пространство, в котором есть много спонтанной энергии, а также некоторое количество знаков, указывающих, куда двигаться и когда наступит время действовать. Нам необходима новая зона неустойчивости, в которой мы сможем организовываться и разрабатывать стратегию, действовать без неловкости, встречать других без ограничений, тщательно продумать решительный массовый Большой Побег из капитализма.
5
Макондо сознания: воображение захватывает власть
Давай-ка, высвисти солнце, как бокал белого вина. Ну-ка, мы научим вас языку будущего. Мы люди сегодняшнего дня, мы несем на себе его тяжесть; но этого мало нам: мы приветствуем все грядущее. Мы в полном цвету. Свет ночи постигнул утро.
Поль Элюар
Его могучее воображение всегда увлекало его не только за ту грань, перед которой останавливается созидательный гений природы, но и дальше – за пределы чудес и волшебства.
Габриэль Гарсиа Маркес
Человек есть не что иное, как то, что он из себя делает.
Сартр
Прорубимся через джунгли!
У основателя Макондо Хосе Аркадио Буэндиа были две особенности характера, которые должен иметь левый активист: он был предельно практичным человеком и одновременно имел могучее воображение. Эта двойная способность является источником почти неисчерпаемой магической силы. В самом деле, практичность и воображение были двумя чертами характера Хосе Аркадио, которые питали его энергию социальной инициативы. Он всегда был устремлен вперед, никогда не зацикливался на прошлом, а его неутомимое любопытство и страсть к приключениям позволили убедить друзей пересечь далекие горы, чтобы попытаться найти новое место обитания где-то на берегу моря. Проявляя силу воли, в надежде на лучшую жизнь, шли они, прорубая путь через джунгли. И однажды утром, после двух лет трудного пути, достигли покрытой облаками вершины, но увидели не море, а огромную долину, почти безграничную. Тем вечером, в лагере у реки, когда он спал в гамаке, Хосе Аркадио Буэндиа приснился сон. Ему снился шумный город и потерпевшие кораблекрушение люди. На вопрос, что это за город, они назвали имя, которое он никогда прежде не слышал и бывшее довольно бессмысленным, «но во сне оно приобрело сверхъестественную звучность: Макондо». («Сто лет одиночества», с. 39). На следующий день Хосе Аркадио приказал валить деревья и расчистить место около реки, на самом прохладном месте, здесь был основан новый город.
С самого начала Хосе Аркадио стал своего рода «молодым патриархом» Макондо, с воображением и практической сметкой руководя созданием города. Он работал со всеми наравне, в том числе занимаясь и физическим трудом, помогал сажать деревья, советовал, как воспитывать детей и ухаживать за животными, делая все для процветания селения. Его собственный дом из простого необожженного кирпича был первым и лучшим в городе. «Там были большая, светлая зала, терраса-столовая, украшенная вазонами с яркими цветами, две спальни, во дворе рос гигантский каштан, за домом находилось тщательно обработанное поле, а также загон для скота, в котором мирно уживались козы, свиньи и куры» (с. 17–18). Другие дома были возведены по его образу и подобию. Более того, дома были поставлены так, что никому не приходилось тратить больше усилий, чем остальным, чтобы ходить за водой к реке; равным образом улицы были размечены так хорошо, что в жаркие часы на каждое жилье попадало равное количество солнечных лучей. Уже через несколько лет после основания Макондо стало самым чистым и благоустроенным селением в стране и его триста обитателей установили своего рода демократический социализм. То было селение, которое благополучно увеличивалось в размерах и скоро стало городом; там «распоряжались не бумаги», не было необходимости в полиции и священниках, в приказах со стороны чиновников и властных инстанций, необходимости в юристах и судьях, ибо не было ничего такого, что не могли бы решить сами жители. Макондо был городом, в котором его обитатели сами устраивали свои дела. Они распределяли между собой землю, прокладывали дороги и делали свою жизнь лучше, не беспокоя правительство, и их тоже никто не беспокоил: никто «не жалуется на правительство, напротив, все рады, что им не мешали спокойно расти, и надеются, что так оно будет и впредь: не для того они основали Макондо, чтобы теперь первый встречный приказывал, как им поступать» (с. 85).
Макондо – это, конечно, неплохая модель новой организации жизни, пространства, в котором люди могут реализовать новый тип субъективности, действовать и жить в относительной гармонии. Оно замысливалось как утопический город с почти полным отсутствием репрессивных конвенций и моральных правил, как город, который освободился от опосредующих образов. Это общество без опосредующего аппарата – без институций и их агентов, располагающихся между трудящимися и их продуктами, институций, создающих субъектов из тех, кто родился в городе. Одна из наиболее интересных особенностей города – почти полное отсутствие там денежной экономики, денег как меры стоимости. Не подлежит сомнению, что бурное развитие города было обязано новаторскому духу его жителей, а не хищническому желанию накапливать богатства и капитал. Поражает, насколько малую роль играет денежная стоимость в повседневной жизни Макондо, по крайней мере до того как в него проникли чужаки: хотя в городе были рынки, но люди совершали там честный обмен; и если действовал закон стоимости, то как мера необходимого рабочего времени, а не абстрактного труда. Показательны здесь отношения между Хосе Аркадио Буэндиа и цыганом-мудрецом Мелькиадесом, обменивавшимися диковинными и магическими предметами на основе взаимного доверия, как если бы между ними (как и между другими жителями Макондо) существовала своего рода зачаточная форма Торговой системы местного обмена (Local Exchange Trading System, LETS).
