Дариан сразу же оплатил самую дорогую палату “квартирного типа”, то есть палату с гостиной, спальней, отдельным санузлом и даже кухней. Обустроена она была в точности как среднестатистическая квартира со всеми удобствами – интернет, телевизор, микроволновая печь и прочие прелести – но, главное: я в любой момент могла вызвать к себе доктора при помощи срочных кнопок красного цвета, рассованных по всем углам этого очень даже уютного гостиничного номера.
Но даже это не утешало меня в первый вечер моего пребывания в этом месте. Сев на край кровати, я расплакалась так сильно, что Дариан едва смог выбить из меня причину моих слёз.
– Ташенька, у тебя что-нибудь болит?.. – стоя передо мной на коленях и поглаживая мои ноги, пытался понять он. Я отрицательно мотнула головой. – Может быть, тебе чего-нибудь хочется?.. Нет? Тогда, может быть, у тебя кружится голова?.. Нет, солнышко? Тогда что? Что? Скажи мне, маленькая моя.
– Я не хочу здесь оставаться, – не отрывая ладоней от лица, пропищала я. – Я не хочу здесь быть одна… Мне лучше с тобой, дома…
– Таша, солнышко моё, но я ведь тоже остаюсь здесь, с тобой! – с нежностью воскликнул Дариан, и я сразу же посмотрела на него одним глазом, в попытке проверить, не обманывает ли он меня. – Ну что ты, маленькая моя, разве ты и вправду полагаешь, будто я способен оставить тебя без своего присмотра хотя бы на секунду? Давай мы переоденем тебя, – он аккуратно начал стягивать с меня носки, – помажем наш животик, наденем нашу любимую тёплую пижамку, ляжем в постельку, крепко-крепко обнимемся и включим телевизор.
– Дорогой, я знаю, это всё гормоны, но… – бросившись ему на шею, я разревелась ещё сильнее. – Я так тебя люблю!.. Сильно-сильно!.. Я тебя обожаю!!!..
Уже через час я засыпала с рукой Дариана у себя на животе, даже не подозревая, как сильно этот человек меня любит. Так сильно, что я и представить себе не могла.
Глава 87
На шестом месяце беременности мой живот выглядел так, как мог бы выглядеть только на десятом. Всё моё тело отекло и, кажется, больше всего пострадали ноги, но об этом я могла догадываться лишь по тому, что передвигаться мне стало необычайно тяжело – даже до туалета Дариан возил меня на коляске. В общем, из-за размеров живота, своих ног я не то что не чувствовала, но даже не видела.
Детей внутри меня было не просто много – они ещё и слишком быстро росли. Глядя на меня, доктор Брикман любил употреблять слово “аномально”, я же и вовсе в последние недели предпочитала лишний раз не шевелить языком – слишком тяжело мне это давалось.
С начала февраля мне стало совсем плохо. Настолько, что десятого февраля я не смогла найти в себе сил подняться с постели, чтобы сходить в туалет по-маленькому. Так и лежала в слезах, пока под меня не подсунули медицинскую утку. С этого дня началось самое страшное: мне приходилось опорожняться не покидая постели, и хвала солидарности Дариана за то, что он позволил мне это делать без его присутствия, в компании персональной медсестры.
Каждое утро, чтобы уберечь мои густые волосы от скатываний, Дариан расчёсывал их и заплетал в длинную косу. Утром четырнадцатого февраля он вплёл в эту косу ярко-красную ленту, и, поцеловав меня в голову, прошептал мне на ушко, что любит меня. Тяжело выдохнув едва ли не последний воздух в своих лёгких, я, сквозь слёзы, на которые у меня так и не хватило сил, выдавила, едва уловимо сжав его руку:
– И я тебя люблю…
– Таша, – я услышала, как голос моего мужа вдруг дрогнул, – доктор ведь полчаса назад осмотрел тебя. Он сказал, что твои показатели в норме. Почему же ты такая вялая, маленькая?
– Сегодня четырнадцатое февраля? – просипела через силу я.
– Да, дорогая… Я ведь подарил тебе подарок час назад, ты не помнишь?
– Дариан… – внутри меня всё похолодело. – Что ты мне подарил? Я… Я не помню…
– Я подарил тебе серьги, – потянувшись к прикроватной тумбочке, он что-то взял с неё и спустя секунду я увидела перед собой бархатную синюю коробочку с блестящими серьгами. – Как же ты не помнишь этого?
– Не помню… Красивые… – я хотела их взять, но моя рука так и не смогла подняться. – Сегодня четырнадцатое февраля… Как говорила Амелия… День всех влюблённых, помнишь?..
– Помню… Таша… Моя Таша… Почему же у тебя такие холодные руки? – сев на край кровати, он начал быстро растирать мои уже совсем тряпичные руки.
– Дариан, я не выдержу этого больше… Это мой предел… Наверное, я сегодня умру…
Я не увидела его реакции на мои слова. Наверное потому, что мои глаза закрылись. Но я услышала, как у моего уха запищала кнопка срочного вызова врача.
Я проснулась из-за звучащих в моей голове голосов. Один принадлежал доктору Брикману, второй – Дариану.
– Её организм не выдерживает, – говорил голос Брикмана. – Да, плоды внутри неё растут со слишком большой скоростью, но срок всё равно слишком маленький. Делать кесарево сечение может быть опасным для плодов, я советую вам подождать хотя бы ещё пару недель…
– Хотя бы ещё пару недель?! – а вот этот разъярённый голос принадлежал Моему Дариану. – Вы ведь сами видите, что её организм не выдерживает нагрузки! Она на пределе! Ещё пара дней, и у неё начнут отказывать органы, и что потом?! Клиническая смерть?!
– Мистер Риордан, Вы должны помнить, что речь идёт сразу о четырёх жизнях против одной.
– А Вы должны помнить, что я муж этой женщины и отец детей, которых она вынашивает!
– И тем не менее доктор всегда выберет поддержание четырёх жизней в противовес одной.
– И тем не менее решать не Вам!!! – Дариан рявкнул с такой силой, что я, всё ещё не в силах заставить свои веки подняться, вдруг вздрогнула, но этого, похоже, никто не заметил. – Давайте, приводите её в сознание и готовьте операционный стол! Пусть сроки и маленькие, но с учётом скорости развития плодов, вполне допустимые для кесарева сечения, тем более столь ранние роды уже не раз практиковались в мировой медицине, и мы с Вами, док, оба об этом прекрасно знаем, – Дариан вдруг замолчал и в следующую секунду внушительно добавил. – Предупреждаю Вас, доктор, если с Ташей или с моими детьми что-нибудь случится – я испепелю Вашу больницу вплоть до фундамента!
– Но сроки слишком маленькие, ситуация откровенно аномальная… – дрожащим голосом начал доктор, но Дариан не дал ему закончить.
– Мне плевать! Если с моей женой хоть что-нибудь произойдёт, я прикончу Вас, доктор! Прикончу! Понимаете Вы это?!
Повисла тяжеловесная тишина…
Я в очередной раз попыталась открыть глаза, но мои веки всё ещё были слишком тяжелы.
– Прежде, чем производить кесарево сечение, я должен узнать у Вас одну вещь, – словно замёрзшим голосом, вдруг заговорил доктор. – Если вдруг встанет выбор между жизнью Вашей жены и жизнью ребёнка, кого мы должны будем спасти?
– Ташу, – ни секунды не колебаясь, выпалил Дариан.
