– Я сказала “нечего”, а не “некого”, – мягко заметила Стелла, закрыв дверцу холодильника и встретившись со мной взглядом. – Ты злишься, – заметила она. – Не злись. Я сказала тебе это, чтобы оградить тебя от надобности пробить информацию в интернете самостоятельно. Ты ведь знаешь, хоть и не хочешь принимать этого, что рано или поздно ты вбила бы это имя в поисковик, с надеждой узнать, что этот человек находится вне границ страны, в которой находишься ты.
Я прикусила губу. Она была права. Из страха я бы решилась на это уже через неделю. И всё же меня злило одно только упоминание вслух имени Риордана, и конкретно в этот момент я ничего не могла с этим поделать.
– Хорошо, что у тебя с Робином всё хорошо, – она положила руку мне на плечо.
– Стелла, – я зажмурилась и опустила голову в попытке сосредоточиться, – тебя так долго не было в моей жизни. Боюсь, слишком долго… Ты меня не знаешь.
– Ты права, – согласилась она, и я услышала в её голосе едва уловимую дрожь, но раскрыв глаза я не подняла их, чтобы посмотреть на неё. Она же всё ещё продолжала держать меня за плечо.
– Я, наверное, должна сказать тебе спасибо. Ты действительно лишила меня унизительной надобности пробивать эту информацию самостоятельно, но… Больше никогда не произноси имени Дариана вслух. Никогда.
– Хорошо, – сначала слегка сжав моё плечо, она медленно убрала с него руку. – Что ж, едва ли я смогу узнать тебя достаточно близко, даже если мы проведём друг с другом больше времени, чем я пропустила… И всё же я кое-что о тебе знаю наверняка. – Мы встретились взглядами. – Ты сильная и ты это знаешь, хотя и не догадываешься о том, насколько велика твоя сила.
Мы бы продолжали сверлить друг друга сосредоточенными взглядами ещё долго, если бы уже спустя несколько секунд в комнату не вошёл Робин. Он принёс остатки портвейна и портера. Развернувшись, Стелла оставила нас, перед этим одарив Робина лучезарной улыбкой.
Когда Роб ставил бутылки в нижнюю часть холодильника, я бросила на него взгляд и поняла, что он слышал состоявшейся между мной и матерью разговор, но о том, слышал ли он его весь или только его часть, я судить не могла.
– Значит, подслушивал, – прищурилась я.
– Не подслушивал, а услышал случайно, – закрывая дверцу холодильника, мягко улыбнулся Робин и сразу же заглянул мне в глаза. – Не успели мы вернуться, а речи сразу заходят о Дариане.
В его словах промелькнула ревность, которую я не смогла не заметить, так как прежде подобного чувства за Робином не водилось. Да и о какой ревности может идти речь в платонической любви? Возвышенные отношения, основанные на духовном влечении и романтической чувственности, без низменно чувственного физического влечения, не подразумевают собой ревности.
Или я что-то упустила?..
Увидев приподнятые брови и блестящие глаза Робина, я всё же не смогла сдержать улыбку. Не отстраняясь от столешницы, к которой я стояла прислонившись пятой точкой, я притянула к себе Робина за талию и, проведя ладонями по его спине и ощутив приятную ткань его чёрной рубашки, заглянула ему прямо в глаза снизу вверх.
– Раз ты всё слышал, значит знаешь, что нам переживать не о чем.
Ничего не ответив, Роб обнял меня за плечи и, прижав меня к своей груди, гулко выдохнул в мою макушку. Он знал, что переживать не о чем, но в его груди внезапно щёлкнуло новое чувство, которое я сегодня заметила в его глазах, но о котором перестала думать уже спустя несколько секунд. Может быть это и было то, на что мне следовало обратить внимание?.. Но я не обратила.
Значит, Сингапур. Выходит, даже в момент, когда я считала, будто нахожусь с Ним в разных концах света, Он был ближе ко мне, чем я могла предполагать.
И всё же я была вне зоны Его досягаемости…
Я обняла Робина чуть сильнее, чтобы убедиться в том, что в ответ он обнимет меня ещё крепче.
…Я была в объятьях Роба.
Глава 39.
Уже спустя полчаса после нашего возвращения домой Робину пришлось спуститься на этаж ниже, чтобы попросить семейство Докер убавить звук колонок. Оказалось, что старшая дочь мистера Докера, пятнадцатилетняя Британи, в отсутствие отца и младшего брата решила устроить вечеринку.
– …И вот она стоит напротив меня, в ужасном жёлто-чёрно-розовом платье, с голубыми перьями в голове и устрашающе фиолетовыми разводами под глазами, и я пытаюсь понять всю глубину ужаса мистера Докера, вынужденного переживать столь тяжёлый переходный возраст своей дочери, – уже лежа в постели, под заметно снизившийся бит дурацкой попсы откуда-то снизу, рассказывает мне Робин. – У меня подобных “заскоков” в подростковом возрасте не было и быть не могло.
– Осуждаешь? – ухмыльнулась я, решив, будто идеальный Роб вдруг опустился до такого низменного чувства, как осуждение.
– Нет, нет… – сразу же опроверг мою догадку Роб, и я прикусила нижнюю губу от разочарования. – Просто говорю о том, что меня миновала сия чаша. Футбол отнимал у меня каждую секунду свободного времени, так что у меня просто не было возможности… – Резко замолчав и немного подумав, он вдруг спросил. – А у тебя был сложный переходной возраст?
Я сдвинула брови, пытаясь не вспоминать слишком многое из того мрачного периода своей жизни.
– Можно сказать, что последнее десятилетие для меня в принципе было сложным.
– Хмм…
– Что? – заинтересованно посмотрела на лежащего рядом парня я.
– Я вот думаю, может ли это зависеть от родителей? Я не о воспитании, а о наследственной памяти.
– Что-то вроде ДНК?
– Да. У меня с переходным возрастом всё было в норме, у тебя же, судя по всему, всё было сложно, а что если бы у нас были дети? Они бы унаследовали психологическую склонность от меня, от тебя или же они взяли бы по чуть-чуть от каждого из нас?
– Да ну, бред. Думаю, что это всё индивидуально, и наследственность здесь ни при чём. – Прежде чем продолжить, я подумала несколько секунд. – Роб, ты ведь изначально знал, что я не смогу иметь детей.
– Знаю-знаю, – Робин сжал мои пальцы под одеялом. – Просто за сегодня я увидел больше беременных женщин и детей, чем за последние полгода, вот и разговорился о них… Прости, тебя это задело?
– Нет, – поджала губы я, в ответ тоже пожав его пальцы. – Не бери в голову.
И он не взял. А вот я ещё долго не могла уснуть, пытаясь понять, зачем на самом деле Роб затронул эту тему.
Не знаю почему, но это вызвало во мне некоторую нервозность, из-за которой я решила перестраховаться и на всякий случай выпить порцию крепкого снотворного, чтобы случайно не разбудить Робина своим криком из-за очередного кошмара, вызванного моим взбудораженным перед сном подсознанием.
Пока Робин решал вопросы с футбольным клубом, которые, как выяснилось, были слишком весомыми, чтобы рассчитывать на наше ближайшее возвращение на Сейшелы, я связалась с мистером Томпсоном и с лёгкостью удвоила объём своей работы в его издательстве. Теперь вместо четырех статей в неделю я должна была выпускать восемь, однако даже с удвоенной нагрузкой я справлялась с поставленной перед собой задачей за какие-то пару дней (последние два месяца я вела небольшую колонку в приложении журнала, которая, впрочем, пользовалась определённой популярностью).
