И всё же, какой бы наша связь “целомудренной” ни была, за сутки перед отъездом Робина в командировку, мы едва не переспали в четвёртый раз – нас остановил телефонный звонок менеджера Роба и, пока они разговаривали, я не заметила, как заснула.
С утра я проводила Робина, подав ему его лёгкий саквояж. Он уезжал всего на неделю, чтобы разобраться с делами клуба, возможно поэтому ощущения грусти или тоски, или чего-то подобного, что обычно испытывают близкие друг другу люди при расставании всего лишь на неделю, я не испытала. На протяжении целой минуты перед его уходом мы обнимались, затем крепко поцеловались, после чего пообещали друг другу сильно не скучать, а Роб ещё пообещал привезти мне пару бутылок лучшего вина.
Следующие пять дней стали самыми скучными в моей жизни за прошедшие три месяца. По утрам я общалась с миссис Адамс и мистером Кембербэтчем, после обеда отправлялась в парк Клэпхэм Коммон, чему благоволила солнечная и тёплая погода, устаявшаяся на большей территории Британии на этой неделе. В парке я проводила несколько часов за чтением новокупленной книги или просто прогуливалась, потом обедала в каком-нибудь уютном и недорогом кафе, после чего вновь возвращалась в чертоги четырёх стен, где занимала себя приготовлением ужина и просмотром телевизора, при этом в течении дня не забывая о своих обязанностях “администратора приложения журнала”.
Моё спокойствие совершенно неожиданно было нарушено в среду в десять часов утра. Я уже успела принять душ, привести себя в порядок и позавтракать, и теперь спускалась вниз по лестнице, как вдруг входная дверь уверенно распахнулась и в квартиру полубоком, таща за собой огромный и, очевидно, тяжёлый чемодан, вошла неизвестная мне женщина. Впрочем, неизвестной мне она казалась недолго. Она не заметила меня, и у меня было несколько секунд, чтобы оценить её внешность. Высокая, стройная, даже худая, с идеально уложенными пышными волнами волос, красиво заколотыми на затылке, которые, впрочем, наверняка были не очень длинными. У неё были острые и ярко выраженные скулы, о которых мечтало большинство женщин на планете, и не менее ярко выраженные, пронзительные сине-зелёные глаза, что я смогла оценить в момент, когда наши взгляды скрестились. Сойдя с последней ступеньки, я остановилась перед ней, всё ещё продолжая держаться за перила. Плащ, блузка, брюки, туфли, элегантные и острые стрелки на веках – незнакомка во всём использовала ядрёный чёрный цвет. Даже её роскошные волны волос были чёрными, однако они отливали некой синевой, как и её заострённый маникюр. Судя по манере держаться (я говорю даже не о её идеально прямой осанке), её элегантной одежде и уверенным жестам, эта женщина определённо принадлежала высшему обществу. Её точёные черты лица, делающие из неё женщину редкой красоты, без стеснения показывали мне, что передо мной стоит неоспоримо интересная личность. На вид я дала бы ей не больше тридцати двух лет, однако один только её взгляд выдавал в ней мудрость, не соответствующую её возрасту.
– Добрый день, – поздоровалась первой незнакомка, и её голос, чёткий, мелодичный и определённо красивый, мгновенно вывел меня из ступора.
– Добрый, – отозвалась я, наконец оторвав руку от перил.
Наконец придя в себя от внушительного внешнего вида незнакомки, я осознала, что только что в квартиру Робина вошла незнакомая мне женщина, при этом открыв входную дверь собственной связкой ключей, которая была точь-в-точь такой же, как та, которую пару месяцев назад Робин вручил мне… В следующую секунду мне стало не по себе.
– Неужели Робин привёл в свою квартиру девушку? – голос незнакомки был таким чётким, таким мелодичным, что его поневоле хотелось слушать. – Прежде этот мальчишка никогда ни с кем не съезжался. – Я приподняла бровь. Мне не показалось?.. Она назвала Робина “мальчишкой?.. Кто она?.. И почему она кажется мне знакомой?.. – Оу, я не представилась, – заметив моё замешательство, незнакомка отшвырнула связку ключей на стоящий справа от неё комод, после чего протянула мне освободившуюся руку. – Полина Джорджевич, тётка Робина, – она пожала мне руку, и я во второй раз в жизни почувствовала, будто моё всегда крепкое рукопожатие оказалось слабее рукопожатия моего собеседника. В первый раз моё рукопожатие потерпело подобное фиаско в сцепке с рукой Дариана.
Столь великая сила в женских руках говорила многое о её обладательнице. Но я сосредоточилась не на силе, а на имени улыбающейся мне лучезарной улыбкой женщины. Полина Джорджевич – та самая женщина-модельер, от которой без ума была не только Коко, но и вся Европа, напополам с Северной Америкой и Азией. Тётка Робина, футбольного кумира миллионов, предстала передо мной не просто улучшенной копией мисс Перегрин из “Дома странных детей” Тима Бёртона – она оказалась куда более влиятельной и знаменитой личностью, чем её многоуважаемый племянник. Кажется, в момент, когда мы пожали друг другу руки, под моей кожей пробежал лёгкий холодок, но в ответ на этот посланный мне новой знакомой импульс я лишь едва уловимо повела бровью. Меня подобным не поразишь.
Глава 30.
После того, как Полина осмотрела меня со всех сторон, словно я была её личным манекеном, и сказала что-то вроде: “Гром и молния, это потрясающе… У мальчишки определённо есть вкус”, – она вновь встретилась со мной взглядом, извинилась за свою раскованность, а я, кажется, наконец начинала понимать, что именно происходит.
Посмотрев на чемодан гостьи, я вспомнила о том, что единственная комната для гостей занята моими вещами.
– Придётся повозиться с комнатой для гостей, – озвучила свои мысли вслух я.
– Оу, не стоит переживать, я не задержусь надолго, – с этими словами эта элегантная женщина невозмутимо подняла очевидно тяжёлый чемодан, но тут же вспомнила о том, что у него есть колёсики, и покатила его вглубь квартиры.
Остановившись с чемоданом лишь посреди кухни, она вдруг положила его и, одним резким движением раскрыв его, разогнулась уже с двумя бутылками вина в руках.
– Красное сухое или белое полусладкое? – улыбаясь одними губами, поинтересовалась она, явно довольная произведённым на меня впечатлением. А впечатлиться было с чего – весь её чемодан доверху был заполнен виртуозно упакованными бутылками вина. Впрочем, кажется, там было что-то и кроме вина.
– Сухое, – положив руки в карманы штанов, поджала губы я.
Мне определённо нравилась эта женщина. И, судя по её реакции на мой выбор, она мне тоже симпатизировала.
К восьми часам вечера мы допивали шестую бутылку аргентинского вина и знали друг о друге больше, чем о собственных родителях. Полина импонировала мне не из-за своего социального статуса – я вообще мало что знала о её звёздной карьере модельера, а если бы не увлечённость Коко её работами, наверное, и вовсе ничего бы не знала, так как никогда не интересовалась покупкой вещей стоимостью с приличный мерседес. Она импонировала мне как человек, хотя меня и напрягло её замечание о том, что, будь она мужчиной, она бы тоже не прошла мимо меня стороной. Благо уже в следующую секунду она решительно уточнила информацию о своей “чистой и убеждённой” гетеросексуальности.
