– Не смотря ни на что.
Робин подумал ещё несколько секунд, прежде чем продолжил:
– Вообще я иногда слышу… – он запнулся, что заставило меня посмотреть на него и при этом не скрыть в своём взгляде любопытства. – Просто бывает, что по ночам ты кричишь во сне… Просто хотел узнать: у тебя всё в порядке?
Я на мгновение замерла.
– Оу… Это… – попыталась как можно более непринуждённо начать я. – Всё в полном порядке. Забей.
– Просто я могу посоветовать тебе отличного психотерапевта…
– Роб, спасибо, честно, но со мной и вправду всё в полном порядке.
Я врала, а он это понимал. Со мной не было всё в порядке. Кошмары вернулись ко мне, деформировались и усугубились. Теперь они стали сниться реже, но взамен они стали ещё более безжалостными, ещё более красочными… Такого не бывает, когда у тебя всё “в полном порядке”. Такого не бывает у нормальных, здоровых людей. Из-за этих ночных видений я уже не подозревала – я знала, что моя нервная система пошатнулась. Я даже не могла быть уверенной в том, что со временем у меня получится если не излечить свою проблему, тогда хотя бы обуздать её. И всё же в сложившейся ситуации я предпочитала тихое ожидание активным действиям. Я предпочитала непрозрачно обманывать окружающих меня людей, говоря им, что со мной всё в порядке, и ждать, когда это состояние “порядка” и вправду наступит в моей растерзанной душе.
Я улыбнулась Робину – Робин улыбнулся мне. Возможно это и неплохо, что он способен так хорошо меня если не понимать, тогда определённо чувствовать. Может быть и мне стоит научиться чувствовать его? Ведь я всё ещё не знаю, насколько может затянутся моё пребывание в этом месте, а место мне очень нравилось. Да и Робин всё это время был на высоте…
Для начала стоит прекратить кричать по ночам.
Глава 22.
Идея Робина нанять IТ-специалиста, чтобы автоматизировать процесс с моим приложением, меня не зацепила. Во-первых, я не хотела доверять прямой доступ к “мозгам” приложения какому-то незнакомцу (это было бы равносильно предательству доверия мистера Томпсона), во-вторых, приложение было запаролено отпечатком моего пальца, и, наконец, в-третьих, мистер Томпсон был не дурак. Отдав мне в руки процесс, который он мог автоматизировать сам, он фактически оказал мне огромную услугу, так что я просто не могла отложить телефон в сторону и предоставить свою работу мудрому программному коду. Что же касается денег – больше, чем предлагал мне мистер Томпсон, мне было не нужно. Так что по факту у меня появилась масса свободного времени, которую я могла заполнить чем угодно, а заполнить её мне было необходимо, так как в отсутствие Робина, с головой ушедшего в свой футбольный клуб, я впадала в некий транс. Я не предавалась меланхолии и тем более мне не было скучно – я просто часами обездвиженная лежала на кровати, сидела на террасе под солнцем, если была хорошая погода, или в столовой, если погода не радовала. В эти моменты в моей голове не было лишних мыслей. Да что там лишних – вообще никаких мыслей не было. Я просто ежедневно замирала и проводила в неком анабиозе* несколько часов своей жизни (*Временное замедление или прекращение жизненных процессов в организме под воздействием внешних или внутренних факторов).
Кошмары не прекращались, снились сутки через двое-трое. Робин продолжал делать вид, будто не слышит моих воплей, а я продолжала делать вид, будто не замечаю, что он делает вид. С этим тоже нужно было что-то решать, хотя пока что на этот счёт мне в голову не приходило ничего конкретного.
В конце месяца у меня началась менструация. Болезненная, мучительная, унизительно напоминающая мне о моей травме, она продлилась ровно три дня. Все эти три дня Робин находился рядом, буквально не отходил от моей кровати, заставлял меня есть, пить и спать. С его клубом всё ещё решались какие-то непонятные далёкому от спорта и основанного на нём бизнеса человеку процессы, но не смотря на это Роб ни на секунду не сомневался в своём выборе отложить на несколько дней дело всей своей жизни ради того, чтобы контролировать моё самочувствие. Подобной заботы я не получала даже от родных и близких мне людей, из-за чего поведение Робина в эти три дня казалось мне странным. Однако уже к концу третьего дня я поняла, что происходит, ответив всего на один-единственный вопрос заботливого друга: “Была бы я рядом с ним, отбросив все свои дела, если бы он корчился от боли?”.
Безусловно я была бы рядом.
Так я стала понимать Робина ещё немногим больше, хотя и до этого считала, что между нами есть особая духовная связь, которая делает из нас едва ли не идеальных собеседников и друзей. И всё же в одном наши мнения расходились: Робин настаивал на моём плановом осмотре в больнице, я же отказывалась на любой контакт с врачами. Но и здесь он достаточно быстро нашёл компромисс. Сказал, что мы пройдём осмотр в частной клинике, что означало, что мне не придётся тащиться в больницу, в которой меня уже знают, как облупленную. Я согласилась, но только на это.
Осмотр я целиком оплатила из своего кармана. В итоге доктор ещё раз обнадёжил меня относительно моего бесплодия, зато дал рецепт на мощное обезболивающее, которое, по идее, должно было облегчить мои муки в последующих менструальных циклах.
Прогулка к клинике и обратно, общение с людьми и наблюдение за ними, пусть даже и были мимолётными, но определённо подействовали на меня положительно. Из-за загруженности в футбольном клубе Робин замечал лишь мои ночные признаки “поломанной” нервной системы, но он не мог знать о моих дневных “выпадах” из реальности, однако о своём общем состоянии я могла судить самостоятельно. В итоге, почитав статьи по психологии из интернета, я поставила себе как минимум два негласных диагноза: паранойя*, целиком и полностью связанная с боязнью того, что рано или поздно я “засвечусь” и Дариан меня найдёт (*Хроническая душевная болезнь, характеризующаяся тяжёлыми бредовыми переживаниями); периодическая индифферентность* (*Отсутствие чувства эмоционального участия в чём л., погруженность в себя, безразличие к окружающему). Из-за первого я боялась выходить на улицу, второе же было следствием наличия первого, так что, в каком-то смысле, мне необходимо было разорвать этот порочный круг.
Для начала я решила начать “постепенно” выходить на улицы Лондона. После решила приступить к решению этой задачи незамедлительно.
Не смотря на относительно солнечный день, я надела чёрную ветровку, чёрную бейсболку и чёрные солнцезащитные очки, словно была не Ташей Палмер, а Джеймсом Бондом с бюстом третьего размера. Держу пари, миссис Адамс, мимо которой я прошла с дружелюбным приветствием, так и не поняла, что со мной не так. Я бы на её месте поставила на то, что накануне я крупно напилась и теперь у меня не менее крупное похмелье. Ну либо я просто вампир, страшащийся поджариться на солнце. Иначе зачем мне прятаться за солнцезащитными очками в прохладном подъезде и в плотной тени несолнечной стороны улицы?
В небольшой аптеке, находящейся в трёх домах от того, в котором я теперь жила, не было ни одного посетителя. Старый фармацевт, надев на нос тяжёлые очки с нереально крупными линзами, внимательно изучил мой рецепт, после чего вышел в узкую дверь за своей спиной, и уже спустя полминуты поставил передо мной большую розовую упаковку обезболивающего. Её мне должно было хватить на полгода – по одной таблетке два раза в менструальные сутки. Получив рецепт обратно, я попросила выдать мне самое мощное снотворное, которое можно получить без рецепта. Фармацевт внимательно посмотрел на меня, словно пытаясь понять, не наркоманка ли я и не пришла ли сюда ради дозы с украденным или вовсе поддельным рецептом. По-видимому всё-таки решив, что я всё же выгляжу более-менее прилично, старик поставил передо мной небольшой прозрачный оранжевый пузырек с белой крышкой.
