— Трахни меня, я чистая. Я не привыкла принимать подарки… У меня есть для тебя сюрприз… любишь сюрпризы?
Магда взяла мою руку и резко сунула ее себе в промежность. Я руку отдернул, но успел почувствовать там то, что там никак не должно было быть.
Магда громко захохотала…
Сбросила с себя куртку…
В следующее мгновение я пожалел, что впустил ее в квартиру.
Голая Магда заревела как гиена, кинулась на меня… несколько раз ударила сухоньким кулаком по лицу… начала душить. Острые как стекло ногти впились мне в горло.
Я был в шоке. Зачем она… он… делает это? Зачем? Я впустил ее в квартиру…
Только когда я испытал страшный приступ удушья… во мне проснулись сила и желание защищаться. С огромным трудом я отодрал ее худые, крепкие, как стальные клещи, руки от моего горла, не позволил ей вцепиться когтями мне в глаза, в нос, в уши.
Мы колотили друг друга кулаками, локтями, коленями. Мне казалось, в драке участвует кто-то еще… третий… Мартин?
Сцепились в бьющийся комок…
После пяти минут отчаянного боя, мне удалось наконец завернуть ей руки за спину, а потом и закрутить ее в куртку. Трудно было удерживать озверелую чертовку и одновременно раздирать на полосы мою майку. Но я осилил и это. Связал гадину.
А в рот ее вставил кляп.
Самое время было звонить в полицию. Не позвонил. Впал в прострацию и просидел, ничего не делая, минут тридцать.
Магда затихла, закрыла глаза. Заснула?
Попробовал с ней поговорить. Вынул у нее изо рта кляп.
— Какого черта ты на меня напала?
— Пососи, козел вонючий.
— Если кто тут и вонючий, так это ты и твой мертвый сожитель. Которого ты оставила тут протухать.
— Пососи… дерьмо собачье, русская свинья.
Магда набрала в рот побольше слюны и плюнула мне под ноги.
Мне захотелось сделать ей больно. Очень больно.
Мое, обычно довлеющее себе, нравственное чувство отступило в доисторическую, магическую тьму…
Я слышал безумные крики шамана… видел танцующие на стенах тени…
Необоримое, острое как бритва плотское желание превратило меня в зверя.
Я опять засунул ей в рот кляп. Затем широко расставил ей ноги и привязал их к батарее парового отопления. Когда я все это проделывал, бомжиха бешено лягалась и мычала.
…
Руки ее были круто завернуты за спину. Бедра раздвинуты. Она была в моей власти.
Я рассмотрел ее тело. Худое, жилистое, крепкое. У Магды были широкие плечи, узкие бедра, небольшая женская грудь со смуглыми острыми сосками. Член, как у мальчика лет двенадцати, а под ним, вместо яичек — вульва взрослой женщины. Лет ей было около сорока… кожа на руках не была исколота. Странное существо. Гермафродит. До этого видел такое только на картинках.
Вынул из брюк узорчатый ремень… и начал ее хлестать…
Сколько времени я это делал — не знаю. Законы человеческого общежития не имели для меня больше никакого значения. Я выл от наслаждения.
Вокруг меня плясал хоровод бомжей… они трясли бубнами и размахивали как дубинами колоссальными фаллосами. За бомжами шли живыми дергающимися в такт рядами бесчисленные солдаты… ехали неуклюжие грузовики, тащившие на прицепах тяжелые толстые ракеты… тысячи прожекторов буравили пахнущее гарью небо. Уродливый кобольд с безумным лицом кричал в микрофон: «Хотите ли вы тотальной войны?»
В какой-то момент, я осознал, что лежу на своей пленнице, насилую ее, кусаю ей губы и пью ее кровь.
* * *
Встал, оделся, завернул в окровавленную простыню ее подозрительно маленький, не больше детской куклы, труп, вынес его из квартиры… и бросил в Ландверканал.
Вернулся в квартиру на Кауерштрассе и лег спать на матрас. Никто в ту ночь больше меня не беспокоил.
…
Проснулся с чудовищной головной болью.
И с ужасным чувством непоправимости содеянного.
Приготовился идти в полицию, хотел учинить явку с повинной, как Раскольников. Попрощался со сладкой европейской жизнью.
И только когда, после долгих стараний, так и не нашел в квартире никаких следов пребывания тут Магды, догадался, что все это было сновидением, кошмаром, порожденным ужасным запахом.
Когда отдавал ключи маклеру, посоветовал ему найти для этой квартиры жильца-некрофила.
Чаттануга
После долгих, бедных и унизительных лет безработицы я получил работу. В небольшом рекламном агентстве.
Интервью со мной его шеф провел по телефону. Чудак. Чем-то я ему понравился. Может, его рассмешил анекдот про сторожа и шампиньоны, который я ему рассказал? Сразу предложил начать работать у него. В следующий понедельник, в восемь утра. В новом здании неподалеку от Восточного вокзала. В комнате, из окон которой, по его словам, было видно бывшую Берлинскую Стену, расписанную художниками-энтузиастами. Целующиеся взасос Брежнев и Хоннекер, убогий гэдээровский автомобиль Трабант, пробивающий Стену, фабричные здания, трубы, ошалевшие толпы людей и всевозможные пестрые чудовища, символизирующие не помню что…
Шеф сказал, что эти картинки хоть и наводят на скорбные мысли о судьбе человечества, но помогают понять психологию клиента, покупающего, например, противозачаточные пилюли или порошок для борьбы с вредными насекомыми.
…
Новая работа! После восемнадцати лет безработицы. Какая неожиданная, но желанная перемена!
Хотя… придется пять раз в неделю рано вставать и кататься туда-сюда на ужасном берлинском общественном транспорте. Каждый день торчать в душной комнате с чужими людьми по восемь часов. Терпеть их запах, фальшивые улыбки, банальные мотивации их поступков и их тошнотворные шутки.
Зато карман не будет больше вечно пустым. Не нужно будет покупать булочки по 14 центов и рыбные палочки по полтора евро за пачку в магазине Нетто.
После первой же зарплаты на новом месте я пойду в магазин Реве, куплю булочки с изюмом по 39 центов и мясо крабов. Поджарю его в оливковом масле и съем с сладкими желтыми перцами, фаршированными тушеной печенью теленка и рисом дядюшки Бена.
Буду пить настоящий дорогой горячий шоколад. Горьких швейцарских сортов… с миндальными и мускатными орешками. Густой как пудинг.
Надеюсь, это прибавит мне самоуважения, уверенности в завтрашнем дне и улучшит пищеварение. И продлит мое эфемерное существование на этой чудесной планете, которую мы так упорно превращаем в свалку. Если меня конечно не доведут до безвременной кончины стресс, неизбежные коллективные трапезы в ресторанах, с стриптизершами и фокусниками, невыносимо долго длящиеся дни рождения, регулярные нотации и проработки начальников, бессмысленные курсы повышения квалификации…
