— Не понимаю… Что не так?
— Вы использовали в отчёте данные не этого года. Переделать!
Орешкин переключил внимание на свой ноутбук. Мне следовало бы взять отчёт и уйти, но что-то во мне вдруг восстало.
— Пусть Алла Владимировна и исправляет!
— Вы за меня будете решать, кому что делать?
Ледяной тон президента ударил, будто пощёчина. Но эффект получился явно не тот, что ожидал Орешкин. Я выпрямилась и спокойно ответила:
— Не буду! У меня своей работы хватает!
На долю секунду на красивом лице молодого мужчины отразилось изумление, но его глаза быстро потемнели от ярости. Желваки на скулах заходили ходуном, губы сжались в тонкую линию и побелели, а брови сошлись на переносице. Благоразумная сотрудница, заметив такую реакцию, попробовала бы всё исправить, но во мне и самой сейчас всё внутри клокотало от злости на секретаршу, что подсунула не те данные, и на себя, что даже не обратила на это внимание.
— Мне подсунули не те данные! Я брала их с приготовленного для меня листка… Да вот он! — я вытащила из кармана смятый лист с колонками цифр, разнесёнными по периодам, и швырнула его Орешкину. Я прихватила его совершенно случайно, торопясь накануне уйти домой. — Вот и разбирайтесь со своей секретаршей, зачем она это сделала! — я вскочила и стукнулась коленкой о стол.
На глаза тотчас навернулись слёзы и от боли, и от обиды, и от того, что я даже не могу просто встать с кресла без происшествий. Не желая показывать перед президентом свою слабость, я выскочила из кабинета, не закрыв за собой дверь.
Я потеряла счёт времени, скрываясь от всего внешнего мира. В голове одна мысль сменялась другой. Первым желанием было снова написать заявление на увольнение и больше никогда не появляться в этом рекламном агентстве.
Возвращаться к работе не было никакого желания, но сидеть весь день в туалете тоже не вариант. Я умылась холодной водой, глубоко подышала, успокаивая сильно бьющееся сердце и вернулась в отдел, громко стуча каблуками в тишине коридора.
— Как прошла встреча с президентом? — ехидно поинтересовалась Лера.
— Сходи и узнай! — коллега меня ужасно бесила, но я впервые ответила резко, пресекая её желание поиздеваться надо мной.
— Лера! — повысила голос Раиса Васильевна.
Я благодарно на неё посмотрела и уставилась в экран компьютера. Однако зазвонивший телефон заставил меня встрепенуться и вернуться к реальности. Глубоко вздохнув, продолжила работать.
Скоро в отдел снова пришла Алла Васильевна. Она молча положила передо мной папки и тут же как-то тихо ушла. Можно было не сомневаться, что босса задело моё поведение, но он ждал выполнения его требований. Да уж, Орешкин — не айсберг, способный таять под тёплыми солнечными лучами, а непробиваемая скала, которую ни шторм, ни бушующие волны, ни другие катаклизмы не способны разрушить или сдвинуть с места. Но даже это только на время…
Я разозлилась, но работа есть работа. В конце концов я сама виновата, надо было требовать предыдущие отчёты и работать с ними, а не полагаться на «добренькую» секретаршу, с чего-то вдруг решившую помочь мне. Пора бы мне уже понять, что я в компании пришлась не ко двору. Я тяжело вздохнула, открыла первую папку и начала переделывать субботнюю работу.
К четырём часам я закончила. Света как раз собралась идти в приёмную Орешкина, и я попросила её прихватить и новый отчёт.
Шурик позвонил в половине пятого:
— Любимая, ты как там?
На заднем фоне слышался какой-то непонятный шум. Он явно был не дома. Я откинулась на спинку кресла, покручивая в руке карандаш.
— Хорошо. Что у тебя нового?
— Слушай, Арина, я не смогу забрать тебя в шесть, — виновато предупредил жених. — Доберёшься до спортзала сама?
— Почему? Не знаю… Я не успею на автобусе ко времени тренировки.
— Меня срочно вызвали на работу.
— Без тебя производство встало?
— Почти. Сломалась термокамера. Уже два часа не могут запустить, — судя по голосу, он говорил правду.
— Саша, ну ты же главный энергетик, а не киповец.
Жених работал на огромном мясокомбинате, на котором то и дело что-то случалось. Надеялась, хоть во время отпуска его не будут беспокоить, но не тут-то было.
— Арина, меня об услуге попросил Егор Алексеевич. Сама понимаешь, не могу ему отказать.
Шурик полгода назад получил повышение благодаря главному инженеру, приметившему молодого и талантливого работника. После этого жених частенько восхвалял Егора Алексеевича, хотя он и до этого всегда преклонялся перед начальством и беспрекословно ему подчинялся. В отличие от меня… Мда… Стоило вспомнить об Орешкине, как настроение снова пропало.
— Понимаю… Постарайся вернуться пораньше.
* * *
Я вышла с работы в тот момент, когда серебристый «Мазератти» выезжал со стоянки. «Хорошо, что босс не заметил меня. Ещё одной встречи с ним мне сегодня не пережить». Я облегчённо вздохнула, но тут же замерла — машина Орешкина резко затормозила и дала задний ход, остановившись возле меня. Босс опустил стекло и с чуть мелькнувшей в уголках губ улыбкой, тоном, берущим за горло, проговорил:
— Садитесь.
Я поджала губы, заколебалась, но всё-таки решилась — от разговора всё равно не уйти, пусть уж лучше сегодня дело о проклятом отчёте останется в прошлом. Я села в автомобиль. Знакомый аромат дорогого парфюма, смешанного с запахом кожаной обивки, приятно будоражил ноздри. Я снова еле отвела взгляд от мужчины. В его глазах веселились серебристые искорки, но голос был ровным, хотя уже смягчился. Я снова почувствовала себя в капкане. Тёплом, уютном, вкусно пахнувшем капкане его аромата. Я помнила его ещё со спасительных объятий. От этих воспоминаний мои щёки зарделись. И это не ускользнуло от внимательного взгляда Орешкина. Он мимолётно беззлобно усмехнулся:
— Вам куда?
Решив воспользоваться моментом и назвала адрес спортзала. Я ждала разговора об отчёте. Но Орешкин виртуозно вёл «Мазератти», лавируя в потоке мешкающих автомобилей. Тишина давила на нервы. Я не выдержала и первой нарушила её:
— Я не могла даже подумать, что мне подсунули не те данные. Я должна была проверить, но у меня не было повода не доверять Алле Васильевне, — мой голос прозвучал не жалобно, хотя и с нотками признания своего упущения и вины.
— Понимаю, — по его тону невозможно было понять — злился ли он ещё на меня? Снова повисло молчание, но спустя некоторое время мужчина добавил: — Я разобрался с этим.
От отвернулся на секунду посмотреть в боковое зеркало на очередном обгоне, и я невольно залюбовалась его сосредоточенным лицом. Всё-таки он красив, как бог… Мужчина повернулся и поймал мой взгляд, чуть улыбнувшись. Хотелось спросить, что он имел в виду, но не решилась. Казалось, острая тема вспышки моего протеста в его кабинете оставлена в прошлом, и мне не хотелось снова поднимать её. Однако злилась на него за то, что заставил переделать работу меня, а не подлую секретаршу. Это было не честно. Внутри всё клокотало от обиды и жажды мщения.
