«Жанна, нам надо поговорить».
Не о чем нам разговаривать!
«Жанна, я прошу прощения, обещаю тебе, что это больше не повторится!»
Разумеется, не повторится, потому что я никогда к нему не вернусь. Не буду такой дурой.
«Жанна, мне очень плохо! Приезжай, ведь все можно исправить! Дай мне еще один шанс!»
Ну это надо же, голодный он, что ли? Так пусть закажет пиццу. Подумаешь, приезжай! Спешу и падаю!
Я отбросила телефон, но он тут же запищал снова. И только я решилась написать Лешке, чтобы катился ко всем чертям, как увидела, что сообщение не от него.
«Выйди к машине. Привет от Зюзи».
Номер был незнакомый, но отчего-то я сразу поняла, что это никакой не обман. Машину я поставила не во дворе, а на улице, чуть в стороне от дома, чтобы соседи не начали спрашивать – что за машина да откуда. Галка очень любопытная.
Возле нее отирался какой-то тип самой простоватой и неказистой наружности – курточка неприметная, бейсболка на глаза надвинута. Только подойдя ближе, я узнала того парня, который пригнал машину к ночному клубу.
– Забираешь ее? – расстроилась я.
Мою собственную машину чинить согласились, но заломили несусветную цену, да и то сказали, что будет готово нескоро.
– Да нет. – Он был очень серьезен. – Тут такое дело…
Он поманил меня и показал зеркальце на ручке. В нем отражалось днище машины, и там я увидела… Я, конечно, не очень разбираюсь в устройстве автомобиля, но эта штуковина была там явно лишней.
– Это то, что я думаю? – Голос у меня сел.
– Именно то самое, – кивнул парень. – Отойди-ка в сторонку!
Он полез под днище, а я отошла метров на пять и стояла, потому что ноги отказывались идти дальше.
Так прошло, наверное, минут десять, и наконец парень вылез из-под машины.
– Не боись, – сказал он, – все путем.
– Оно могло взорваться? – прошипела я, поскольку голос куда-то подевался.
– Точно. Примитивное устройство, срабатывает от поворота ключа. Кому-то ты очень не нравишься. Да не трясись ты! – Он наконец заметил, что со мной происходит. – Значит, эту машину я заберу, а тебе завтра пригоню другую.
– Да я в жизни за руль не сяду!
– Не трясись, – повторил он, – у нас все учтено. Отследили же мы этот случай. Так что не бойся.
«Все равно за руль не сяду!» – подумала я и ушла.
Идя обратно к дому, я зашла в магазин. Нужно было купить кое-что домой – стиральный порошок, гель для душа, да хоть мыла обычного и бумаги туалетной. В хозяйственном отделе я увидела полку, заставленную электрическими чайниками, и вспомнила про Пульхерию Львовну. Или на самом деле она Полина?
Господи, нужно купить ей обычный электрический чайник, чтобы она могла вскипятить его у себя в комнате! Как же мне сразу не пришла в голову такая простая и очевидная мысль! Во-первых, никто из соседей про это не узнает, и Галка не будет орать. А во-вторых, там блокировка: если чайник без воды, он не включается, так что бабуля короткое замыкание не устроит и квартиру без электричества не оставит.
На стене рядом со стеллажом я увидела выцветший плакат, оставшийся с лета. На голубом фоне – темно-серый военный корабль, бравый матрос в бескозырке и яркая надпись: 26 июля – День Военно-морского флота.
При виде этого плаката у меня мелькнула какая-то мысль, но тут же исчезла под грузом текущих проблем. Я купила недорогой белый чайник и, вернувшись домой, постучала в дверь Пульхерии Львовны.
Старуха сразу же открыла и при виде нового чайника буквально расцвела.
– Ах, какая прелесть! Белый! Блестящий! Я всегда о таком мечтала! Анечка, ты чудо! Я так люблю все белое… как морская форма! Когда ко мне приходил Котик, мы с ним смотрели на моряков… они такие красивые! Все в белом!
Старуха снова перевела восхищенный взгляд на новый чайник и повторила с придыханием:
– Все в белом… такие бравые, подтянутые… когда к ним подплывал начальник, они так громко кричали! Ав-ав-ав-ав! Очень смешно получалось…
Тут я вспомнила, что в прошлый раз показалось мне важным в бессвязном монологе Пульхерии Львовны. Она сказала: «…мы много лет вообще с ним не виделись, до того последнего раза, когда смотрели на моряков…»
Сейчас у нее, кажется, было очередное просветление, и я спросила, осторожно подбирая слова:
– Пульхерия Львовна, а когда вы последний раз виделись со Станишевским? С Котиком?
– Когда же? – Она наморщила детский лобик. – Ты понимаешь, Анечка, это так трудно – вспомнить, когда что было… дни у меня сливаются, один невозможно отделить от другого… я только помню, что, когда он приходил, по телевизору показывали военные корабли и моряков… они такие красивые! Такие бравые! Все в белом! Просто удовольствие на них смотреть! И корабли… они проплывали, все в ярких флагах… я сказала Котику: посмотрим вместе, но он был чем-то озабочен. Еще спрашивал меня про наше тайное место… Ах, кстати, Анечка, я ведь совсем забыла, что хотела сделать тебе подарок!
– Спасибо, Пульхерия Львовна, вы мне уже сделали много подарков. Лучше скажите – это ведь было этим летом?
– Ну да, конечно. Но когда точно – я тебе не скажу… не могу вспомнить…
Зато я это знала. В тот день, когда к ней приходил Станишевский, Пульхерия Львовна смотрела по телевизору военно-морской парад. Значит, это было двадцать шестого июля, в День Военно-морского флота.
Но тогда…
У меня перехватило дыхание.
По словам Лилианы Ковальски, адвокат Станишевский умер именно двадцать шестого июля! Значит, он приходил к Пульхерии Львовне в последний день своей жизни. А до того очень долго с ней не виделся… много лет…
Что же это значит? Зачем он к ней приходил? То ли это случайное совпадение, то ли он опасался, что умрет в этот день, и хотел…
Додумать эту мысль до конца мне опять не удалось, потому что Пульхерия Львовна, которая снова отошла к своему туалетному столику, вернулась и протянула мне небольшой аккуратный бумажный сверток:
– Вот, Анечка, я хочу сделать тебе подарок! Ты такая милая, славная, так хорошо ко мне относишься… я хочу тебя порадовать! И не возражай!
Я подумала, что она опять принесла мне какую- нибудь детскую блестящую безделушку, и без лишних разговоров взяла сверток, чтобы не расстраивать старушку.
– Спасибо, Пульхерия Львовна, вы меня балуете!
– А ты разверни ее, деточка! Разверни!
Я подчинилась и развернула упаковку. На этот раз у меня в руках была не стекляшка, не грошовая поделка, не елочная игрушка. У меня на ладони лежала плоская круглая коробочка. Медальон? Нет, пожалуй, это называется как-то иначе…
В голове всплыло забытое слово «ладанка». Вот не спрашивайте, откуда я его знаю, в жизни не употребляла, но это точно была именно ладанка. Да, это название как нельзя лучше подходило к вещице, которую я держала в руке.
