Но просто так уйти не получилось, Костя меня догнал почти на выходе.
— Олег, Олег, погоди, я хотел уточнить! Мне как, вообще, с ней? Я её пока в вип определил, — нервно тараторил.
— Ну и что? — спросил у него, глянув на часы, время поджимало.
— Просто ты смотрю не расположен к супруге, кт... — он ещё что-то хотел сказать, но я оборвал на полуслове.
— Да не супруга она мне больше. Разводимся! — чуть не сплюнул по привычке под ноги, но мы находились ещё в больнице.
— В обычную, значит? По полису? — спросил Дмитриевич, и до меня дошло. Хоть и туго, но дошло.
— А я понял. Ты про деньги, да?
— Естественно! Не со своего же кармана мне оплатить всё?
Вот не хотел же спрашивать, как она, но Дмитриевич вынуждал буквально уточнить.
— Что с ней?
— Кровотечение остановили, но угроза прерывания есть. Сохранять надо. Нервничать нельзя, питание хорошее. Я могу и в обычную палату положить, но там все подряд лежат. И те, что на сохранении, и те, что после чистки. Реветь будут, рассказывать ужасы всякие. Бабы же. Сам понимаешь, лишние нервы. — стал убеждать Костя.
— Ясно. Оплачу все издержки, но только при одном условии.
— Это при каком же? — торопливо уточнил Константин Дмитриевич, жаждущий денежных вливаний.
— Если будет спрашивать, не говори, что я оплачиваю. Ни к чему ей, баба же. Напридумывает ещё всякого, потом не отвяжусь.
— Так, а что я не скажу? — как-то резко отупел Костя, я даже удивился.
— Кость, ну что ты как маленький? Про страховку что-нибудь придумай. Всё, некогда мне! — хлопнул его по плечу и вышел наконец-то из этой больницы, не думая возвращаться.
К отделению подъезжал всё так же медленно, как крался, выглядывая по улицам малого, но ни хрена. Как растворился поганец.
Кирилл уже был на месте, стоял на крыльце и курил, кивнув мне приветственно.
— Так где может быть пацан, — пожимая руку, спросил Кирилл, как только я подошёл.
— Понятия не имею, имел бы не звонил тебе. Десять лет малому, я за руку не вожу. Не знаю где он может быть, — ответил, прикуривая очередную сигарету, сминая пачку, так быстро ставшей пустой. Запустил её в урну со злостью, столько геморроя от баб! Даже когда курил столько не курил.
— Ладно, это пока отложим. Расскажи, во что он был одет? — продолжил допрос Кирилл.
— Ну, во что-то был одет, наверняка. Явно не голый ушёл из дома, что там. Наверное, одет в брюки, футболка или рубашка. Я не знаю, я его не провожал, не видел, во что он одевался, — отвечал так, потому что психовал от тупых вопросов Кирилла и бездействия, — Долго мы тут стоять будем?
— Серёгина дождёмся, да Олег, папаша из тебя херовый, — протянул Кирилл.
— А ты? — спросил его, глядя в уставшие глаза.
— А что я? — удивился Кирилл.
— Ты в курсе, во что твои дети одеты?
Кирилл на мой вопрос лишь усмехнулся, ответа у него тоже не было и папаши с нас херовые. Одна работа на уме, а у меня и вовсе другой вопрос стоит в глотке колом.
— Ладно, хорош болтать, поехали. В одно место сначала сгонять надо, там беспризорники постоянно ошиваются, может он там, а если нет тогда уже по-тихому не получится, — сказал Серёгин с ходу, появившись на крыльце отделения.
— Что за место? — уточни я.
— Склады заброшенные. Они там себе такую лафу устроили, у них там и печка, и кровати, откуда-то биотуалет даже припёрли. Полный он инклюзив и даже зимой там живут.
— Чего не разнесёте всё? — резонно спросил я, — Так ведь и будете туда ездить.
— Какой ты блядь умный Смолин, как утка! Только зёрнышки не ешь. — заржал Кирилл, — Разносили уже и не раз. И даже заколачивали, осталось только заминировать, этого ещё не пробовали. Но ты себя-то вспомни пацаном, когда тебя останавливали заборы?
— Никогда, — согласился я.
Мы поехали за Серегиным на другой конец города, где была промзона. Именно там и находились эти склады. Десятки, сотни метров кирпичных помещений.
— Тихо только давайте, — попросил Серегин, — А то разбегутся, хер догоним.
Несмотря на тёплую ночь дымилась труба, торчащая из продухи самого дальнего склада. Наверняка они не грелись, а готовили себе еду, мы тоже так делали. Только печки у нас не было. Сбегая с детского дома воровали в магазине сосиски и жарили их на костре.
Мы тихо подошли к складу, Серегин кивнул мне, чтобы я посмотрел, нет ли там моего пацана. Судя только поэтому понял, что остальная мелочь их в эту ночь не интересовала, впряглись только из-за моего малого. Заглянул в щель между больших ворот. Костика заметил, но не сразу. Он сидел дальше всех от печки и тусклый свет фонаря практически на него не попадал. Выдала его одежда. Чистенький, модный, разительно выделялся на фоне мелких чумазых оборванцев. Знаком показал Серегину и Кириллу, что Костя здесь и только тогда они принялись действовать. Собственно, и делать-то ничего не пришлось. Как только мы зашли, вся шпана разлетелась кто куда, только Костя был в этом месте как белая ворона. Ничего не сообразил, даже задницу свою не успел от лавки отодрать, а я уже поймал его за руку.
— Отпусти меня! — Костик засопел, плюясь и упираясь ногами.
— Да ты в край оборзеть успел смотрю! — встряхнул его, и повёл в машину за шкирку.
Подходя к месту, где с дороги бил свет фонаря, заметил некое несоответствие в Костином прикиде. Зверел я вместе с тем, как до меня доходило то, как его приняли в компанию.
— Ты чё?! Это что такое?! — пнул его по ботинкам, о которых плакала помойка.
— Кроссовки! Чё не видишь?! — рявкнул малой, пытаясь кидаться на меня, я сдерживал за шкирку на вытянутой руке.
— Быстро снял этот сифилис! Мозгов совсем нет да?! Тебя теперь после этого в хлорке полоскать и хлоргексидином протирать мало будет, ты хоть понимаешь, чего ты подцепить от них можешь идиот?! Быстро снимай, я сказал!
— Не сниму! — бычился малой, выводя меня из себя, хотя я и так где-то, хуй знает где, но точно не в себе.
— Тогда в машину не сядешь, я тебя за шкирку вдоль обочины поведу!
— Ну мы поехали! — крикнул Серёгин, отвлекая меня, Кирилл и вовсе стартанул самым первым без прощаний, поднимая шинами пыль с дороги.
— Давайте! Спасибо! — махнул ему и повёл своего младшего брата идиота к машине.
Всё-таки разгульный образ жизни нашей биологической мамаши сказался на его мозге, иначе не додумался бы напялить на ноги эти хуй знает чьи полуразвалившиеся говнодавы.
— Снимай! — потребовал ещё раз, дотащив малого до тачки.
— Не буду... — буркнул уже без энтузиазма, хоть и борзый, но дите ещё.
— У тебя ноги так вонять будут, что ни одна девочка на тебя не посмотрит. За километр что сам охренеешь! А потом ногти слезут, лишай, чесотка, что там ещё. Да я могу твоему тёзке позвонить и уточнить, заодно узнаем, чем тебя лечить от глистов и вшей поди нацеплял уже. Нацеплял? — провёл рукой по волосам, Костик упрямо мотнул головой, но сопя от злости, стянул чужие ботинки.
