Следующим пунктом путешествия на озеро Титикака был город Куско, куда Илью доставил небольшой самолет, выполняющий местные перелеты. Этот город, находящийся в перуанских Андах, ЮНЕСКО объявил культурным достоянием всего человечества. Археологи доказали, что люди жили в этих горах еще три тысячи лет назад.
Осматривать город у Ильи не было желания. Он уже изрядно устал. А предстоял еще ночной переезд в Пуно.
Илья добрался до автовокзала Куско более чем за два часа до отхода автобуса. Побродив немного бесцельно и купив билет, расположился на твердых сидениях в зале ожидания. Он обратил внимание, что других иностранцев, кроме него не было. Вокруг сновали люди, в большинстве дети. Все они, не стесняясь, рассматривали русского парня, изучали. Выглядели дружелюбными, предлагали Илье какую-то еду. Такое внимание было приятно.
Часы ожидания пролетели быстро. Здесь не делали объявлений по селектору, просто выкрикивали названия городов и населенных пунктов, куда формировался автобус. Когда подошло время, стали выкрикивать «Пуно, Пуно, Пуно!!!». Об Илье позаботилась красивая перуанка, кассир, которая продала ему билет, а теперь что-то кричала на своем языке, показывая на автобус.
Пройдя на посадку, Илья сдал сумку в багаж, обменяв ее на жетон. Затем, занял место в автобусе. Он сидел и наблюдал за окружающими. Разглядывал в окно женщин, проделывающих непонятные манипуляции с одеялами. Одно они обматывали вокруг нижней части тела и закалывали под грудью, другое набрасывали сверху и тоже как-то крепили. При этом на них было много-много юбок и другой теплой одежды.
Илья сначала подумал, что это своеобразная реклама одеял для продажи. Но мысль, что на улице уже ночь и никаких покупателей у автобуса нет, развеяла предположение. Очень удивился, когда увидел этих женщин, входящих в автобус. Мужчина, сидевший через проход от Ильи, вышел и тоже вернулся с одеялом, которым начал укрываться. Илья оглядел салон и заметил, что все поголовно во что-то укутывались. Он не понимал, зачем им это, если градусник в здании вокзала показывал плюс двадцать пять?
Легкое удивление постепенно стало перерастать в волнение, когда не укутанным остался только он. У него были теплые вещи с собой, но в сумке, которая находилась в багажнике. Ехать предстояло около восьми часов. Окончательно его сокрушил вид водителя, одетого в теплую зимнюю куртку, в кожанке поверх, толстые штаны, на голове — шапка-ушанка под шлемом, на руках — вязанные перчатки. Он напомнил Илье полярника. «Куда я попал, и куда меня везут?» — подумал Илья. В довершение всего, уловил на себе взгляд водителя, в котором прочитал неподдельное удивление. Казалось, он говорил: «Это что еще за чудо? Уж, не на курорт ли ты собрался?» Какое-то время он еще косился на Илью, а потом отправился вниз в свою кабину.
Тем временем в салон забрались женщины-перуанки. Одна из них, самая полная, мягкая и теплая, села рядом с Ильей, притиснув его к окну. Ну вот, хоть с того бока, где сидела женщина, он точно не замерзнет. Она достала из узла несколько одеял (Илья уже догадался, что местные жители за спиной носят все необходимые им вещи). Одно протянула ему, не принимая возражений. Жестами объяснила, что ночью, во время движения, в автобусе станет холодно, и обязательно нужно принять меры, чтобы не замерзнуть. Одеяло было пушистое и толстое. Илья почувствовал покой, комфорт и уснул, как ребенок.
Проснулся он, когда автобус ехал по городу Пуно.
На автовокзале их встретило восходящее солнце. Илья сердечно попрощался с доброй женщиной, поблагодарив, что не дала замерзнуть. Выйдя из автобуса, быстро получил свою сумку из багажа.
Не успел он сделать и нескольких шагов, как путь преградил высокий, стройный индеец, приветливо улыбающийся, а рядом с ухом Илья услышал голос Ниньо:
— Ну, здравствуй, ясный сокол! — он почувствовал, как сильно соскучился по этой неугомонной девушке. Губы невольно растянулись в улыбке. — Добро пожаловать домой!
Глава 45
— Никусь, я дома, — с порога зычно крикнул Карякин. Вот уже второй день он несся домой на всех парусах, стараясь ни на минуту не задерживаться на работе.
— Денечка, наконец-то! — Вероника выбежала из кухни, откуда доносились аппетитные запахи — Карякин их почувствовал еще в подъезде, на первом этаже. Она вытирала руки о фартук и светилась от радости.
Два дня назад она уволилась от Карлова. Выносить причуды хозяина стало откровенно страшно. На смену постоянным запоям, пришла фанатичная религиозность. Он теперь целыми днями просиживал за «божественными книгами», как сам их называл, молился, активно постился. Глаза горели, как у идейного скинсхеда, речи были наполнены пророчеством. Он даже соорудил себе что-то типа иконостаса, перед которым часами простаивал на коленях в молитвах. Постоянно заговаривал о конце света. Все сводилось к тому, что в живых останутся такие, как он, а такие, как Вероника, погибнут в первую очередь.
Однажды Карякин, с которым у Вероники завязались романтические отношения, полные юношеских переживаний, который всячески оказывал ей знаки внимания, приглашал в ресторан и театр, заметил, в каком состоянии та пребывает. Она пришла в больницу с провизией для Александры, предварительно заглянув в кабинет заведующего, как это делала всегда, чтобы накормить его. Руки ее тряслись, и в глазах стояли слезы. Вероника так старательно склоняла голову, чтобы спрятать слезы, что чуть не расплескала чай, ставя его на стол.
— Что с тобой, Ника, дорогая? — взволнованно спросил Карякин. — Чем ты так расстроена?
Тут уж она не выдержала и честно все ему рассказала, вытирая невольно льющиеся слезы. Карякин просто рассвирепел:
— Все, больше ты не будешь работать в его доме! — уверенно заявил он.
— Но что я буду делать? — всхлипывала Вероника. — Я больше ничего не умею. Нужно искать работу. А на это потребуется время и рекомендации, которые Карлов мне точно не даст.
— Не будешь ты искать никакую работу, — уверенно проговорил Карякин. — Ты переберешься ко мне!
— Как! — воскликнула Вероника. — Вот так сразу?
— Что значит сразу? — не понял заведующий. — Просто соберешь вещи и переедешь.
— Но это неудобно, что скажут люди?
— Какие люди? — усмехнулся Карякин. — Которые бревна не видят в собственном глазу? И тебя волнует их мнение?
— Нет, конечно… Но… Мне не только перед ними неудобно… — неуверенно произнесла бедняжка, раскрасневшись от стеснения.
— А перед кем еще?
— Ну, перед вами… то есть, перед тобой… — Вероника совсем растерялась.
— Ах, это? Это ты брось. Я, как только увидел тебя, потерял покой. Все время только и думаю о тебе. А ты говоришь, стыдно, — укорил он. — Квартира у меня хоть и маленькая, но на нас двоих хватит. А стесняться нам некого. Как говорится, люди мы взрослые, репутация у нас безупречная. Кроме того, истосковался я по теплу человеческому, уюту. И кроме тебя, никто мне не нужен.
