— Все готово к операции, — заглянул в кабинет Карякин. — Если ты по-прежнему настаиваешь на присутствии, то пора начинать.
Глава 41
Половина города Екатеринбурга собралась, чтобы проводить в последний путь заместителя Мэра и его жену. За небольшой группой людей, несущих два гроба, двигалась длинная процессия. Супружескую пару хоронили в закрытых гробах, тела были сильно искалечены.
— Вот зачем так носиться по улицам? — услышал Лев разговор пожилой женщины с другой дамой, которые стояли рядом с ним и Карловым-старшим.
— Да говорят, что виноват был КамАЗ, якобы он ехал на красный свет, — ответила ей приятельница. — Ох-ох-ох, горе-то какое. Дочурка совсем одна осталась. Да еще не известно, выживет ли? Говорят, до сих пор в себя не пришла, в коме.
— Да, чай, не пропадет с такими деньжищами-то. Папашка ей приличное состояние оставил. Хватит и ей, и ее детям, и даже внукам.
— Ох, и злая ты, Верка, — пристыдила сплетницу добрая женщина. — Хоть бы сегодня постеснялась злословить. Все-таки на кладбище пришла.
— А чего это? Они мне кто? Да никто! Чего мне стесняться? — огрызнулась первая.
— Зачем же ты пришла сюда?
— Спрашиваешь! Это же бесплатный театр! Ты, как будто, не за этим же здесь?
— Да постыдись, подруга! — в ужасе воскликнула женщина. — Конечно, не за этим! Помог мне как-то Василий Петрович. Квартиру выбил сыну. Вот и пришла проводить хорошего человека.
— Да ты у нас, святоша, как я погляжу, — хохотнула первая.
Льву до такой степени противно стало и дальше слушать мерзкие пересуды, что он переместился от женщин на приличное расстояние. «Сколько же цинизма в людях! — подумал он. — Что сделала с ней жизнь, что она так озлобилась? А может, она родилась такой? Зрелищ ей не хватает! Ну, пошла бы в цирк или на концерт какой. Вот там зрелище. А тут… — он тяжело вздохнул, — тут горе. Бедная Саша! Как она все это вынесет? Илья сказал, что операция прошла хорошо, что состояние должно улучшиться. Ему тоже не сладко. Выглядит, как приведение. Сестры в больнице шушукаются, что не спит совсем, и днюет и ночует рядом с больной».
Из состояния задумчивости Льва вывел отец, который подошел к нему и прорычал в ухо:
— Чего мечешься по кладбищу? Стой себе на одном месте и делай вид, что скорбишь.
— А ты разве не скорбишь? Он ведь был твоим другом, — удивленно спросил Лев.
— Другом, как же! Деньги он нам помогал зарабатывать. Сам тоже неплохо имел. Теперь придется искать другую лазейку, — прошипел Карлов.
«И этот туда же, — устало подумал Лев. — Впрочем, он как раз меня не удивляет. Ждать от него сочувствия, это все равно, что манны небесной. Он всегда был злой, как черт, а сейчас, по-моему, и разумом помутился. Еще и пьет как одержимый в последнее время».
Тем временем, приближенные заместителя Мэра начали по очереди произносить прощальные речи. Много было сказано хороших слов. Гробы опустили в могилы и начали закапывать. Кладбищенские служащие отлично знали свои обязанности, делали все быстро и четко. Странные это были похороны. Ни слез, ни всхлипываний. Может потому, что здесь собрались только друзья и знакомые, не было родственников, которые жили далеко и не приехали. А может, потому что похороны проходили на высшем уровне, люди стеснялись проявлять эмоции.
К могилам подходили молча, прощались и клали на холмики цветы. Их уже накопились целые горы. «Прощальный салют из цветов» — крутилось у Льва в голове.
— Ну что, пошли выпьем за счет государства? — спросил у сына Карлов. Желающим предложили проехать помянуть усопших в столовую, где были накрыты столы. Нужно отдать должное Мэрии, все было организованно как положено, с сохранением традиций.
— Может, не стоит? — рискнул возразить Лев.
— Да ты что?! По такому-то поводу? Грех не выпить, — отец взял сына под руку и потащил к машине. — Ты, конечно, можешь не пить, тем более что за рулем. А я… Я-то обязательно. Пропущу несколько рюмок и домой. Работать сегодня уже не буду.
«А ты вообще в последнее время не работаешь, — усмехнулся про себя Лев. — Даже в офисе-то почти не появляешься. Все больше по бабам, да кабакам. Пожалуй, не придется устранять конкурента, сам сдаст полномочия и передаст бразды правления».
Пока Карлов наслаждался халявной выпивкой, Лев решил позвонить Илье.
— Привет. Как она?
— Так же, — произнес усталый голос. — Как прошли похороны?
— Торжественно. Вон, отец участвует в поминальной процедуре. И, по-моему, счет уже перевалил за третью рюмку. Ты сам-то как?
— Нормально, — ответил Илья. — Карякин гонит домой, — он усмехнулся, — а я не иду. Не могу, понимаешь?
— Понимаю. Вероника волнуется. Плачет тайком. Хочешь, подежурю вместо тебя? — робко предложил Лев. — Поезжай домой, помойся, переоденься, да успокой Веронику.
— Исключено, — оборвал Илья. — Не раньше, чем она придет в себя. Я должен быть рядом с ней в этот момент.
— Конечно, — не стал настаивать Лев. — Ладно, может, вечером заскочу. Что-нибудь нужно привезти?
— Нет. У меня все есть, об этом заботится Денис Матвеевич.
Поговорив с Ильей, Лев с тяжелым сердцем вернулся к отцу, который уже вел душевные беседы с соседом по столу — эдаким пропитым на вид дядечкой. «Скоро запоет, — подумал Лев. — Пора убираться восвояси».
— Пап, поехали? — предложил Лев.
— Ща… ик, только оставлю свой адрес новому другу… ик, — пролепетал Карлов, пытаясь что-то нацарапать на клочке салфетки. «Эк, его развезло, — удивился Лев. — Мало же ему нужно». — Вот, на… ик, будет время, заходи в гости, выпьем по чуть-чуть, — Лев заглянул через плечо отца и успокоился — разобрать что-то на салфетке не представлялось возможным. Но собутыльник Карлова, деловито вчитавшись, удовлетворенно кивнул. Видать, угол его зрения преломлялся точно так же, как и Карлова, когда тот писал. «Алкаш алкаша видит издалека» — усмехнулся сын.
— Пойдем? — Лев помог отцу подняться, довел до машины и повез домой.
По пути Карлов старший все время хитро поглядывал на сына, явно что-то задумав. Каждый раз, отворачиваясь, он противно хихикал, чем сильно напоминал Льву Эдуарда. Теперь понятно, от кого у мальчишки такая противная манера смеяться.
После очередного смешка, Лев не выдержал и спросил:
— Что у тебя на уме? Какой-то ты странный…
— Кое-что… ик, — и опять смешок, — меня тут осенило… ик. Зачем тебе теперь эта ледышка… ик, да еще и изрядно покалеченная… ик?
Лев резко затормозил, съехав на обочину, от чего Карлов больно ударился головой о переднюю панель.
— Ты ч-ч-чего… ик? — тупо смотрел отец на сына, потирая ушибленное место, где вздувалась огромная шишка.
— Что ты сказал? — угрожающе тихо спросил Лев.
