— Думаю, — медленно произнесла Ниньо, — только для того, чтобы показать свою значимость. Впрочем, какой-то смысл в этом есть. Люди племени относятся к жрецу со священным трепетом, который только усиливается от зрелища испытаний, проводимых публично.
— Значит, сегодняшний день, как праздник?
— Что-то типа этого, — равнодушно ответила Ниньо.
— А почему мы не там? — расстроилась Олеся.
— Я сознательно не повела тебя туда. Понимаешь, испытания связаны с жертвоприношением. Животных, не человека, — быстро успокоила она. — Но вид крови и сам ритуал не очень приятные. Тебе вряд ли это может понравиться.
— Это точно, — кивнула Олеся. — Не хочу видеть, как кого-то убивают. От одной мысли становится страшно. Бедняги… — в этот момент не понятно было, кого она имеет в виду — людей, которые на все это смотрят, или животных. После непродолжительного молчания, справившись с потрясением, она спросила: — А эти испытания… они опасны? Алвасу что-то угрожает?
— Да, в общем-то, нет.
— Тогда почему ты так переживаешь?
— Наверное, я просто соскучилась, — тихо ответила Ниньо.
— Правда? — радостно воскликнула Олеся. — Ты умеешь скучать?
— Что же я, по-твоему, бесчувственный чурбан? — обиделась Ниньо.
— Ой, прости, я не хотела тебя обидеть, — расстроилась Олеся. — Просто я первый раз вижу, как ты скучаешь по кому-то.
— Забудь, я ничуточки не обиделась. Просто раньше мы никогда не проводили столько времени вместе, виделись исключительно на сеансах связи. Вот я и привыкла, — грусть затопила Ниньо. Голос ее звучал отрешенно и тоскливо.
— А знаешь, сейчас ты похожа на обычную девушку, — задумчиво произнесла Олеся. — Если бы я не знала, что это невозможно, то подумала бы, что ты влюблена в Алваса.
— Что, так заметно? — в глазах Ниньо стояли слезы, которые она не могла пролить.
— Боже мой! Так ты?.. Ох, опять я… — спохватилась Олеся. — Прости, пожалуйста, прости, — она подбежала к Ниньо и крепко обняла ее. — Я такая глупая, говорю всякую чушь.
— Ничего страшного, — успокоила ее подруга. — Я и сама не догадывалась об этом, пока твой брат не раскрыл мне глаза на правду. Я считала, что не умею любить. В это свято верила, даже не подозревая, что уже испытываю это чувство.
— А он? Он тоже любит тебя?
— Как он может любить подобное существо! — с горечью воскликнула Ниньо. — Я ведь просто дух. Он знает меня с самого своего рождения. Я — бессмертна. А он человек, к тому же очень могущественный.
— А если ты ошибаешься? Если он все же любит? — аккуратно спросила Олеся.
— Лучше бы это было не так. Потому что в этом случае уже два существа обречены на страдания.
— Но это несправедливо, — с горячностью произнесла Олеся. — Ты страдала в земной жизни. Почему должна страдать и сейчас?
— Кто же знает ответ на этот вопрос? Видно, так распорядилась сама судьба.
Беседуя, девушки не заметили, как солнце полностью опустилось за линию горизонта, погружая остров в кромешную темноту. Впрочем, вокруг них было светло, по мере того, как темнело, Ниньо все больше и больше разгоралась сиянием луны.
— Поздно уже, — опомнилась Ниньо, — тебе пора спать. Иди, а я еще посижу немного, подожду.
Она проводила Олесю в дом, помогая занести вещи и освещая путь, и вернулась на пустынный остров дожидаться Алваса. Не прошло и получаса, как она услышала шум мотора и разглядела приближающуюся к острову лодку. Алвас вышел из лодки и ступил в свет, окружающий Ниньо. Она поразилась тому, как блестят глаза у жреца. Он подошел ближе, и она уловила едва уловимый запах маисового вина.
— Испытания прошли успешно? — немного насмешливо спросила Ниньо.
— Представление получилось на славу, — тихо ответил Алвас. — Маврус закатил настоящий пир. Прости, что задержался и заставил тебя ждать.
— Я волновалась, — откликнулась она, глядя прямо ему в глаза.
— Правда? Ты волновалась? — удивился он.
— Ну вот. И ты туда же. Что я не могу волноваться? — она обиженно отвернулась, пряча слезы.
Алвас подошел к ней вплотную и положил руки на плечи. Он аккуратно развернул ее лицом к себе. Только небольшое количество вина дало ему храбрости прикоснуться к Ниньо. Никогда раньше он себе не позволял подобного. Он ощутил под пальцами тепло ее кожи даже через одежду. Видел, как на ее шее трепещет жилка. Будучи намного выше, он не мог видеть глаз Ниньо, которые та старательно прятала. Взяв девушку за подбородок, он заглянул в ее прекрасные глаза.
— Ты плачешь? — потрясенно спросил Алвас.
— Не знаю. Я забыла, как это — плакать, — тихо ответила Ниньо.
— Но ты плачешь, — он дотронулся до ее лица, стирая пальцами слезинки, которые медленно катились по щекам. — Это самые настоящие слезы. Почему ты плачешь?
— Не знаю, — упрямо ответила Ниньо, отворачиваясь от него. Впрочем, он не позволил ей этого сделать, повернув лицом к себе и вглядываясь в глаза.
— Ты плачешь из-за меня? — голос Алваса зазвучал совсем тихо. Ниньо практически угадывала слова по губам, которые находились очень близко от нее.
— Да, — ответила она.
— Ты испугалась, что со мной что-то может случиться? — допытывался Алвас.
— Нет! — воскликнула Ниньо. — Боги! Как же мне тяжело! — она вырвалась из рук Алваса и отошла на безопасное расстояние. — Никогда не думала, что скажу такое. Но… я люблю тебя. Понимаешь? Люблю.
— Любишь? — от потрясения Алвас потерял дар речи.
— Да что вы все заладили? — Ниньо упала на колени и уткнулась лбом в шершавую поверхность острова. — Да, люблю. Как видишь, ничто человеческое мне не чуждо. Оказывается, я могу даже любить. Не переживай, это ничего не меняет. На наших отношениях это никак не скажется. Я смогу держать свои чувства в узде. Считай, что ты ничего не слышал.
— Не слышал? — Алвас подошел к ней и тоже опустился на колени. — Не слышал? Да знаешь ли ты, что я даже надеяться на такое не смел? Что, как только начал соображать, когда был еще ребенком, я уже любил тебя? С годами любовь только крепла, становясь все более безнадежной, — голос Алваса подрагивал от наплыва чувств. — Я решил никогда не проявлять ее перед тобой, чтобы ты не отвернулась, не исчезла из моей жизни, чтобы только иметь возможность тебя видеть. Если бы ты только знала, как мне всегда хотелось прикоснуться к тебе, — с этими словами он взял ее лицо в руки. — Как я себя всегда сдерживал, любуясь твоей красотой, слыша твой смех. А эти губы! Я мечтал ощутить их вкус, — Алвас провел пальцем по ее губам. — Я мечтал целовать их, — его глаза наполнились слезами.
— Так целуй! — попросила Ниньо. — Целуй, пожалуйста. Потому что если ты этого не сделаешь, я, наверное, умру, — она подставила ему губы, к которым он с жадностью приник, трепеща всем телом. Эти двое, такие изголодавшиеся по простому человеческому счастью, сгорающие от любви друг к другу, смешали слезы в жарком поцелуе.
