В кафе царила мирная и спокойная атмосфера. Улыбающиеся люди тихо общались между собой, покуривая папироски. Бармен подозрительно осмотрел Эдуарда. Решив не спрашивать у него паспорт, он молча, но вполне приветливо, протянул меню. Эдуард решил попробовать классическую папироску под названием «Белая вдова» за шесть евро. К ней он заказал бутылку кока-колы и уселся за столик у окна с великолепным видом на каналы. Впрочем, живописная картинка мало его интересовала. Он затянулся, отчего сознание моментально погрузилось в легкий туман, предельно расслабляя как мысли, так и тело.
За соседним столиком сидела компания из пятерых рослых парней. Судя по громкому говору и обилию жестикуляции, американцев. У каждого на груди была приколота небольшая табличка типа бейджа, с названием гостиницы и номера. Эдуард вспомнил, что друг ему рассказывал об этом. Американским туристам свойственно чрезмерное употребление «легких» наркотиков. Так вот, таблички нужны для того, чтобы, когда турист обкурится до бессознательного состояния, сердобольный полицейский доставил его по адресу, указанному на табличке. Одним словом, полный сервис.
Воспоминания рассмешили Эдуарда, и он начал похихикивать, привлекая к себе внимание бармена, натирающего стаканы за стойкой. Как раз в этот момент позвонил отец с требованием рассказать, чем он так разозлил Илью. Голос отца сначала с трудом проникал в затуманенное сознание наркомана-дилетанта. Эдуард никак не мог сообразить, что тот от него хочет, почему мешает наслаждаться кайфом? От крика отца в ушах звенело. Пришлось все-таки сосредоточиться и отвечать на вопросы.
«Блин, весь кайф обломал, — подумал Эдуард, закончив общаться с отцом. — Вот именно сейчас ему нужно было позвонить, не мог дождаться вечера. Хотя, вечером его звонок тоже ни к чему. Вечер… — Эдуард самодовольно улыбнулся и потянулся за столом, — вечером у меня будет особенное занятие, практически художественное творчество». Он допил колу и не совсем твердой походкой вышел из кафе. Навстречу попалась группа молодежи, и он отчетливо услышал русскую речь: «Мы музыканты. Приехали из Питера. Подбросьте несколько евро на еду». «Умора, — усмехнулся Эдуард, — как же, на еду. Тут же побежишь в кофешоп и потратишь все на наркоту».
Разморенный Эдуард брел мимо небольшого цветочного рынка, не замечая красоты и экзотичности цветов, которыми были уставлены прилавки. Тут можно было найти и черные тюльпаны и синие розы… Подбежала молоденькая девушка, протягивая небольшой букет, что-то лопоча на голландском.
— Да, уйди, ты, — отмахнулся Эдуард, — прилепилась, как пиявка! На фига мне твои цветики-семицветики? Вот если бы ты мне кое-что другое предложила… — он нескромно окинул взглядом фигуру девушки, которая резко попятилась, заметив сальный блеск в его глазах. — Ух, какая курочка! — Эдуард аж причмокнул. — Я бы с тобой порезвился. Пошли? — он изобразил неприличный жест. Девушка покраснела от злости и гневно начала что-то выкрикивать из-за прилавка. Нарастающий ропот со всех сторон заставил Эдуарда прибавить шагу и оставить юную продавщицу в покое. Неприятности ему ни к чему.
Девушка чем-то напомнила ему Олесю. «Что, дорогуша, застряла ты там, куда отправилась с этой змеюкой? — злорадно подумал он. — Вот и сиди там, пока рак на горе не свистнет. Твой братик, вон, уже копытом бьет, папашу моего допрашивал, — он усмехнулся. — Только куда ему? Я всех перехитрил. Классно иметь кучу бабок, хоть на край света можно уехать! А у твоего братика, насколько я знаю, ни гроша за душой! Се-ля-ви, как говорится, — его до такой степени потянуло на философию, что он аж остановился посреди улицы, приняв позу оратора. — Вы еще не раз пожалеете, что издевались надо мной, заставляя всем угождать, даже этой корове — Веронике! — он погрозил кулаком в пустоту. Проходившая мимо пожилая женщина, посмотрев на него, пожала плечами и покрутила пальцем у виска. — Теперь трепещите, все ваши метания будут бесполезны. Найти меня и вернуть вашу вещицу нет ни единого шанса». Он погрозил кулаком воображаемому врагу, от чего стал еще больше похож на сумасшедшего. Прохожие старались обходить его как можно дальше, с опаской косясь на подозрительного парня с признаками буйства.
Тем временем, Эдуард продолжил движение, не замечая впечатления, что производит на окружающих. Он направлялся к району красных фонарей, где планировал выбрать девушку для увеселительной ночи. На улице уже почти стемнело.
Секс за деньги, проституция, не преследуемая законом, вот вторая причина, по которой Эдуард выбрал Амстердам. Район красных фонарей одним видом рождал в его голове неприличные мысли. По обе стороны узкого канала тянулась длинная улица, застроенная старинными, симпатичными домами. На первых этажах, подсвеченные красным неоновым светом, располагались большие витринные окна. За ними просматривались девушки в нижнем белье, на любой вкус, любой национальности и возраста.
Эдуард для начала зашел в секс-шоп, которых здесь было великое множество, и больших и маленьких. С ленивым видом покрутившись возле прилавков и не впечатлившись ассортиментом, направился осматривать витрины со специфическим товаром. За три дня нахождения в городе, он впервые решился пойти до конца, не ограничиваясь простым любопытством. До этого он каждый вечер просто ходил и глазел на девушек, не зная на ком остановить выбор. Придирчиво разглядывая каждую, он у каждой находил какие-нибудь недостатки. Некоторых девушек это откровенно злило, и они опускали занавески на окнах. Других забавляло. Видя несимпатичного парня, рассматривающего их, они хихикали и отпускали непристойные шутки, смысл которых был не понятен Эдуарду.
«Да уж, это вам не Таиланд, — вздохнув, подумал Эдуард. — Сервис на порядок ниже, внешние данные не те, — он никогда не был в Таиланде, но от знакомых слышал много восторженных отзывов. — Ну что это за телки, противно смотреть. То тощая, как вобла сушеная, то пузо висит, как курдюк, а эта так просто похожа на колобка. Но делать нечего, придется выбирать. Сколько можно просто ходить. Организм своего требует. Да и перед парнями будет, чем похвастаться. Может, эта? — он смотрел на миниатюрную девушку азиатской наружности. — Вроде ничего. Все при ней. Правда немного темновата, да ладно, на это можно не обращать внимания, — девушка призывно помахала рукой, обнажая в улыбке белоснежные зубы. — О-о-о! Да ты, когда улыбаешься, кажешься красавицей! — взбодрился Эдуард. — Иду-иду, моя богиня. Ты будешь долго помнить горячего русского парня, истосковавшегося по женским ласкам».
Он угадал. Девушка, на самом деле, запомнила странного клиента на всю жизнь. Такого неумеху и грубияна она еще не встречала. Всю ночь Эдуард пытался что-то доказать самому себе. В итоге, у них ничего не получилось. Он долго орал и грозил кулаком, размазывая злые слезы по лицу. Девушка не понимала ни слова. Этот клиент до такой степени ее измотал, придумывая все новые и новые выкрутасы, одна диковеней другой, что едва хватало сил стоять на ногах в ожидании, когда он уйдет. Уходя, он сунул ей в руки увесистый комок денег, переплатив с лихвой, и громко хлопнул дверью.
Глава 36
Илья мерил мансарду широкими шагами, периодически запуская пальцы в волосы. Он не понимал, что с ним происходит. С одной стороны, хотелось звонить немедленно, чтобы только услышать любимый голос. С другой — он боялся негативной реакции. Эта непредсказуемая девушка, чего доброго, еще откажется ему помочь, разбив тем самым ставшее в последнее время слишком чувствительным сердце.
