«Точно сошел с ума, — решил Лев, — раз уже покойная жена мерещится».
— Еще она все время угрожает, велит не трогать сына, — Лев с трудом разбирал слова. — Да кто его трогает! Нужен он мне больно. Не перевариваю его! Такой весь честный, порядочный. Просто ангел, а не человек. А эта его сучка… — Карлов отчаянно махнул рукой. — Она… она… я не знаю, что она. Ненавижу! Она просто стерва! А я… я… А что, я? Не знаю… — Лев внимательно прислушивался к отцу, который начал икать и всхлипывать одновременно. — Подумать только, меня домой не тянет… ик… сижу… ик… на работе до последнего… ик… а потом еще шатаюсь… ик… где-нибудь. Не жизнь… ик… а каторга… ик… — его голова моталась из стороны в сторону в такт тряски машины. Речь становилась все более неразборчивой.
«Да что у них там происходит? — задумался Лев. — Вчера видел Эдуарда, так он аж взвился, когда я упомянул Илью с Ниньо, теперь отец… Странно. Надо бы как-нибудь разузнать все. Только вот, мне определенно нравится то, что происходит с отцом. Впервые в жизни он получает по заслугам. И если благодарить за это нужно Ниньо, то, значит, я на ее стороне». Отец, замолчав, громко храпел. Спасительный сон наконец-то сморил его.
Лев не спеша катил по ночным улицам Екатеринбурга. Жара сменилась ночной прохладой. Он думал об Александре, вспоминая вечер в ресторане, когда они встретили Илью с сестрой и друзьями. Показалось ему или нет, что Александра неравнодушна к Илье? Между ними будто установилась невидимая связь. Лев скорее почувствовал это, чем заметил. Если она наконец-то заинтересовалась мужчиной, то он рад этому. Только вот, не хотелось бы, чтобы ее сердце было разбито. Ниньо с Ильей — прекрасная пара. Они так подходят друг другу, как будто сделаны из одного теста. Вряд ли он бросит невесту ради Александры. Да она и сама не может не понимать этого.
В тот вечер она не пустила Льва к себе. Попрощались возле подъезда. И выглядела она грустной, почти несчастной. «Может, поговорить откровенно? — подумал Лев. — Спросить, что беспокоит? Нет, пожалуй, еще рано. Не стоит опережать события».
Машина подкатила к воротам отцовского поместья. Лев посигналил, и ворота начали медленно разъезжаться в стороны. Въехав во двор, он подогнал машину прямо к двери дома. Стащив отца с сидения, он никак не мог открыть входную дверь.
— Помощь нужна? — раздался голос Ильи.
— Пожалуй, не помешает, — с готовностью отозвался он, придерживая весомое тело отца, который обмяк у него в руках, не переставая храпеть.
Илья спустился со своей мансарды и помог Льву дотащить папашу до спальни. Повалив Карлова на кровать, сын снял с него ботинки и укрыл одеялом.
— Спасибо, — обернувшись, сказал Илье, избегая смотреть тому в глаза. Этого взгляда он боялся с детства, не зная почему.
— Что это с ним? — Илья кивнул на спящего. — Первый раз вижу его в таком состоянии.
— Я тоже, — коротко ответил Лев. — Похоже, мы с ним поменялись ролями, — он невесело усмехнулся, впервые посмотрев в глаза сводного брата. И, как обычно, обжегшись о горящий взгляд, отвел свои в сторону.
Быстро попрощавшись, Лев отправился домой. «Почему я не могу смотреть ему в глаза? — недоумевал он. — Его взгляд причиняет мне боль, физическую. Может, это какой-нибудь вид несовместимости?» Если бы он задал этот вопрос Илье, то, скорее всего, получил бы исчерпывающий ответ. Но Лев, как всегда, промолчал.
Глава 27
Как бы ни хотелось поваляться еще, но нужно было вставать. Илья намеренно завел будильник на шесть утра в свой выходной. В июльскую жару лучше всего работалось в прохладе, пока солнце еще не поднялось высоко и не нагрело крышу дома, делая воздух в мансарде нестерпимо душным. Кроме того, тишина раннего утра позволяла думать, не отвлекаясь на посторонние звуки. Лишь щебет птиц рождал чувство гармонии в душе, пробуждая от ночной нирваны.
С появлением Ниньо в жизни Ильи произошли перемены. В частности, образовалась куча свободного времени. Все обязанности Ильи по дому теперь выполнялись простым щелчком пальцев красавицы-волшебницы. К этому нелегко было привыкнуть. Все эти годы отдыхал он, сменяя один вид деятельности на другой — физический на умственный. И это было не так уж плохо. В постоянной работе и день пролетал быстрее.
А сейчас порой он не знал чем заняться. Чтобы поддерживать физическую форму, стал ходить в тренажерный зал, чего раньше не делал. Больше времени теперь посвящал диссертации. Часто втроем, Илья, Ниньо и Олеся, выбирались куда-нибудь в город — в кино, театр, или просто побродить по интересным местам. Только дольше спать он так и не смог приучить себя. Привык рано вставать.
Илья погрузился в изучение сборника научных работ «Актуальные проблемы неврологии и нейрохирургии», когда услышал легкие шаги на лестнице, ведущей в мансарду.
— Привет, — сказала Ниньо, заходя внутрь и плотно прикрывая дверь. — Я услышала, что ты уже встал, и решила поговорить, пока все остальные еще спят. Как настроение? — поинтересовалась она, пытаясь придать тону обычную игривость, что плохо получалось — выглядела она серьезной.
— Ты ведь не для того пришла, чтобы поинтересоваться моими делами? — подозрительно спросил Илья.
— Угадал, — сдалась Ниньо, уже не пытаясь притворяться.
Они и не догадывались, что в этот момент за дверью, ведущей в мансарду, притаился Эдуард, который незаметно проследовал за Ниньо, когда та направлялась туда. Припав ухом к хлипкой двери, через которую было все отлично слышно, он пытался не пропустить не единого слова из разговора.
— О чем ты хочешь поговорить? — спросил Илья. Впервые, с момента ее появления, он видел Ниньо такой серьезной.
— Вождь требует меня к себе, — ответила девушка. — Прошел уже месяц, он ждет отчета, — она ждала, что Илья что-то скажет, но он молчал. — Можешь мне сказать, не изменились ли твои намерения?
— Нет, не изменились, — жестко ответил Илья.
— Значит, ты по-прежнему отказываешься занять место, которое принадлежит тебе по праву?
— Да, отказываюсь.
— Хорошо, — Ниньо вздохнула. — Ни в коем случае я не хочу тебя принуждать. Но со мной поступают иначе. Вернее, не со мной, а с человеком, который мне дорог. Он живет в постоянной угрозе со стороны вождя. И если я не явлюсь с отчетом, он может пострадать.
— Тогда иди, конечно же, — в голосе Ильи улавливались сочувственные нотки. — Нельзя допускать, чтобы кто-то пострадал. Отчитаешься и вернешься.
— Конечно, — устало произнесла Ниньо. Лицо ее стало еще более серьезным. — Только это еще не все. Есть еще кое-что, что я должна тебе сказать.
— Говори. Я тебя внимательно слушаю.
— Помнишь, я говорила, что есть лишь один человек, способный вылечить Олесю? — она настороженно смотрела на Илью. Он лишь кивнул, хотя сердце кольнуло тревогой. — Так вот, этим человеком является жрец племени. По части врачевания он творит настоящие чудеса. Он может вылечить твою сестру, — Илья продолжал молча взирать на Ниньо. — Не догадываешься, к чему я это говорю?
