— Слушай, зря мы с тобой взялись за костюмы. Давай попробуем платья, мне кажется, с ними будет легче, — Олеся принялась перелистывать страницы журнала в поисках чего-нибудь подходящего. — Вот нашла, смотри. Оно без рукавов. Модель выглядит не толще тебя. Остается только отрегулировать длину.
— Ладно, давай попробуем, — согласилась Ниньо, заглянув в журнал через плечо Олеси. Платье ей понравилось. Верх был сделан карандашом, открывая плечи. Воротничок в виде стоечки плавно переходил в неглубокий вырез на груди. Платье было не приталенное — от защипов под грудью плавно спускалось вниз до середины колена.
— Вот видишь! — радостно воскликнула Олеся. — Я же говорила, что нужно будет только убрать длину. А в целом, сидит на тебе великолепно.
Ниньо рассматривала себя в зеркале. Ей нравилось платье, и то, как оно на ней смотрится. С длиной она справилась в два счета. Приглушенный желтый цвет шел к ее смуглой коже и янтарным глазам.
— Все, осталась только обувь, — развернулась она к Олесе. — Как думаешь, что сюда подойдет? Может, мокасины?
— Ты что?! — засмеялась Олеся. — Придумает же такое. Сюда нужны туфли, желательно на высоком каблуке. Черные либо коричневые. Давай выбирать. Обуви тут сколько хочешь.
Они остановили свой выбор на классических серебристо — коричневых туфлях. Подогнать их по ноге не составило труда. Цвет туфлей практически сливался с цветом кожи Ниньо, являясь как бы естественным продолжением ног.
— Здорово! Ты выглядишь неотразимо! Сегодня вечером ты устроишь настоящий фурор, — Олеся искренне радовалась за свою новую подругу, которая в это время пыталась ходить в туфлях на высоком каблуке так, чтобы ноги не подворачивались и не сгибались в коленках. Получалось у нее неплохо для первого раза.
— Думаю, что справлюсь, — уверенно произнесла джиниха. — Еще немного тренировки и буду чувствовать себя в них, как в тапочках.
Тут дверь в комнату распахнулась, и ввалился Эдуард.
— Тебя не учили стучать? — взвизгнула от неожиданности и испуга Олеся. — А если бы кто-нибудь из нас был не одет?
— О-о-о, тогда бы я увидел кусочек стриптиза, — нагло ухмыльнулся в ответ младший сын Карлова. — А это, значит, и есть наша гостья, которая так очаровала отца, что он только о ней и говорит? — Эдуард посмотрел на Ниньо. — Да ты прехорошенькая! Есть от чего потерять голову.
— А ты, значит, младший отпрыск главы семейства? — в тон ему отозвалась Ниньо. Она внимательно рассматривала несимпатичного юношу. «Да, уж, милый, природа порезвилась, создавая тебя, — думала она. — Мало того, что неказистый, к тому же еще и не очень умный, как видно».
— Так, что тебе нужно? — перебила Олеся собирающегося ответить гостье Эдуарда. — Что ты забыл в моей комнате? По-моему, я тебя не приглашала.
— Не мог удержаться. Когда услышал, как вы тут веселитесь, решил заглянуть на огонек, — ответил он, впиваясь взглядом в ладную фигурку Олеси. — Кроме того, я не видел тебя со вчерашнего дня.
— Вот это срок! — Олеся с досадой отвернулась. — Я бы не видела тебя еще десять раз по столько. Соскучился по пакостям? Давно не вредил никому?
— Кто, я? — притворно удивился Эдуард. — Что я такого сделал?
— Наверное, это не ты совсем недавно бросил через забор мои краски, — зло набросилась она на него. — Хорошо, брат все видел.
— Сама виновата, — Эдуард покраснел от досады. — Нечего воротить от меня нос. Тоже мне, принцесса нашлась.
— Правильно, не принцесса. Так чего привязался? Занимайся своими делами и оставь меня в покое, — Олеся воинственно скрестила руки на груди. Присутствие Ниньо придавало храбрости. Еще ни разу она не позволяла себе говорить с любимым сыном Карлова в подобном тоне.
— Да знаешь ли ты, что тебя в этом доме только благодаря мне и терпят? — Эдуард сдвинул брови, его маленькие бесцветные глазки стали совсем мизерными от злости. — Одно мое слово, и ты тоже станешь прислугой, как твой братец.
— Лучше быть прислугой, чем постоянно терпеть твое присутствие, — огрызнулась Олеся. Лицо Эдуарда расстроено вытянулось. Ей даже немного стало жаль его. Наверное, слишком грубо с ним обошлась. Будучи доброй от природы, она попыталась смягчить резкость: — Если бы ты вел себя нормально, перестал издеваться над всеми, особенно над Никой, я бы тоже к тебе относилась по-другому. Но ты же, как заноза в пальце.
— Ты должна радоваться, что я хочу с тобой общаться. Кому ты больно нужна, такая ущербная, — слова юноши больно хлестнули Олесю. От обиды глаза наполнились слезами. Ничего не сказав, она отвернулась к окну. — Слышал, что все парни в твоей школе шарахаются от тебя, — продолжал Эдуард, не замечая произведенного эффекта.
— Вижу, что ты гораздо больше унаследовал от отца, чем мне показалось сначала, — решила вмешаться Ниньо, до этого молча наблюдавшая за словесной перепалкой. — Он может тобой гордиться — слепил по своему образу и подобию.
— Ха, да мой папаша души во мне не чает. Только мое слово и имеет вес в этом доме, — подбоченясь, с гордостью произнес Эдуард. Он не обратил внимания на вкрадчивость тона гостьи.
— Все понятно, — отчетливо выговорила Ниньо. — А чем тебе Вероника не угодила?
— Эта глыба? — он громко рассмеялся. — Да я просто кайфую, подкалывая ее. Прикольно смотреть, как она начинает трястись огромным телом.
— Не думаю, что ей это так же нравится, — тон Ниньо становился все более вкрадчивым.
Олеся напряглась, зная способности девушки. Она боялась, сама не зная чего, что сейчас, например, на месте Эдуарда окажется противная жаба огромных размеров.
— По-твоему я должен задумываться о чувствах прислуги? — нахально спросил Карлов-младший.
— Прислуга, прежде всего, человек, который имеет право рассчитывать на вежливое отношение со стороны хозяев. Она ведь честно выполняет свою работу.
— Вот именно, работу, за которую мой папаша ей неплохо платит. И вообще, хорош лечить меня. Кто ты такая, чтобы читать тут нотации? Веди себя скромнее, если хочешь, чтобы тебе было комфортно, — он с вызовом посмотрел на смуглую девушку, глаза которой уже разгорались гневным огнем.
— А знаешь, я, пожалуй, не буду превращать тебя в червяка, как планировала… — услышав это, Эдуард вытаращил глаза. — Гораздо лучше и полезнее для общества будет, если я заставлю тебя ценить женщин превыше всего на свете. С этого момента ты превратишься в дамского угодника. Отныне любое желание женщины будет для тебя законом.
Эдуард уже открыл было рот, чтобы сказать очередную гадость, как в комнате раздался щелчок. Олеся стояла притихшая и наблюдала за сменой чувств на его лице.
Эдуард огляделся, будто не понимая, как тут оказался, сильно покраснел и, пятясь к двери и бормоча извинения, скрылся в коридоре.
— Вот это да! — воскликнула Олеся. — Что же теперь будет? А если он кому-нибудь расскажет, что здесь произошло?
