Он быстро отогнал ее машину на свободное парковочное место, отдал ей ключи и сухо простился до вечера. Когда выехал со стоянки, открыл окно пошире, чтоб ветер выдул из головы образ девушки. Что-то он слишком много о ней думает в последнее время, и это ему даже не не нравится, а вообще ни к чему.
На встречу с отцом Вадим умудрился не опоздать. Тот ждал его в кабинете, где уже суетилась мама, накрывая небольшой круглый стол к обеду на двоих. В кабинет отца она даже не пускала прислугу, называя эту комнату святыней ума и денег.
— Ладно, мальчики, не буду вам мешать говорить о важных вещах, — сказала она, когда закончила сервировать стол, звонко расцеловала их и со словами: — Я творить, — выскочила за дверь. Как девчонка, честное слово. Этой женщине даже в домашней одежде никто не дал бы больше тридцати. Вадим гордился своей мамой, которая после обеда обычно закрывалась в своей мастерской и частенько пропускала время ужина, а то и засиживалась там за полночь. Художник, одним словом.
Первым делом Вадим поинтересовался состоянием отца, хоть и сам видел, что выглядит тот неплохо. Да и в заботливых руках мамы болеть долго не получалось никогда, даже когда хотелось. Отец заверил сына, что быстро идет на поправку, и они перешли к обсуждению насущных вопросов.
Вадим рассказал, как прошла командировка, а точнее, отчитался о проделанной работе, как привык это делать.
— Отлично, сын! — похвалил отец. — Запускаем, значит, субподрядчиков.
А потом он задумался и какое-то время не смотрел на сына, потирая подбородок. Это значило лишь то, что отец чего-то не понимает, но это что-то его волнует.
— Разговаривал сегодня с Суреном Вазгеновичем, так он мамой клянется, что никого к тебе не присылал.
Сурен Вазгенович Казарян был генеральным директором того самого «Тепло-века», про который Вадим уже умудрился забыть за всеми заботами последних дней. Отец пытался связаться с ним сразу же после банкета, но тот, оказывается, отбывал на отдых. А теперь, значит, вернулся.
— Почему-то я не удивлен, пап. Да и нечего нам с ними делить вроде.
— Кто ж, тогда, на тебя напал?
— Да наркоманы какие-то, отморозки. Я ж тебе еще в прошлый раз сказал.
— Ну да, — задумчиво протянул отец. — Только все это попахивает гнильцой и не нравится мне. Ладно, переговорю еще кое с кем.
Вадим считал, что тут с кем ни переговори отец, а результат будет нулевой. Правда он и сам до сих пор недоумевал, что конкретно тем троим от него было нужно. Откуда они узнали его телефон? Как и смысл угроз от него ускользал — да они просто несли околесицу! Проще забыть или списать на недоразумение.
А вот про геройский поступок Милы последний разговор ему напомнил и еще как. Эта девушка и так не шла у него из головы, а сейчас так и вовсе заставила поспешить вернуться в офис. Тем более, что он обещал ей ремонт машины.
Глава 13
Мила
— Синица, почему мне больно на тебя смотреть даже со спины? — нагнал ее Вова в коридоре и приобнял за талию. — Иду я себе, значит, из уборной, а тут ты плетешься впереди такая, словно мешки с цементом таскала и теперь еле переставляешь ноги от усталости.
Примерно так себя Мила и чувствовала, только усталость ее была не физическая, а моральная. И к ней примешивался такой силы стыд, что от самой себя становилось противно. И все эти чувства она вложила в один единственный взгляд, что бросила на друга.
— Слушай, ты на меня так не смотри, — шутливо отпрянул Вова, — а то моя тонкая душевная организация может не выдержать. Лучше расскажи, что у тебя стряслось. Есть шанс получить дружеский совет.
— Вов, я дура, — в эти два слова она постаралась вложить все.
— А до этого косила, значит, под умную? — рассмеялся Вова. — Давай ты мне все расскажешь, а я подтвержу диагноз или опровергну.
Они уже вошли в приемную, и отставать от нее он не планировал. Да и Мила испытывала жуткую потребность хоть с кем-то поделиться собственной дуростью, даже если этот кто-то потом окончательно добьет ее.
— Я стукнула машину босса, — выложила она как на духу.
— Маленького или большого? — деловито уточнил Вова.
— Вадима, — еще больше скисла Мила.
— Понятно, — кивнул друг. — И как ты умудрилась?
— Я перегородила ему выезд, а когда пыталась отогнать машину, включила не ту скорость.
Вот теперь Вова выглядел озадаченным.
— Синица, а зачем ты подперла его, если была куча свободных мест? Я вот тут сегодня пришел даже к выводу, что по понедельникам половина народу не работает. Даже решил у ВВ и для себя требовать дополнительного выходного.
Он пытался шутить, за что Мила была ему благодарна, но ни смешнее, ни легче ей не становилось. А вот стыд распускался в ее душе буйным цветом и источал далеко не самый приятный аромат. От воспоминаний о каждом слове своем и Вадима, которые настойчиво лезли в голову, Мила невольно кривилась и краснела.
— Говорю же — дура потому что.
— Нет, так дело не пойдет, — тряхнул Вова головой. — Чтоб лечить тебя, нам нужно поставить правильный диагноз. И я ни за что не поверю, что сделала это ты специально.
— Поверь, специально, — прямо посмотрела она в глаза друга.
— А причины? — вмиг перестал он потешаться, заметно борясь с удивлением.
Разве могла она ответить на этот вопрос? Она и сама себя не узнавала в последние дни и уж точно не хотела разочаровывать друга.
— Не спрашивай, Вов, все равно не смогу рассказать, — проговорила она, кусая губу, чтобы остановить приближение слез. Если она сейчас еще и расплачется, то превратится в самую настоящую слабачку. — Это была часть плана, — зачем-то добавила.
— Даже так! — присвистнул Вова, вставая со стула. Какое-то время он стоял не говоря ни слова, глядя на Милу сверху-вниз. Она же молчала, сосредоточенно рассматривая свои ногти. А потом он сказал то, над чем она думала весь остаток дня, да и потом тоже нет-нет, да возвращалась к их разговору. — Знаешь, синица, почему среди вас, девчонок, так много одиноких? Ну или холостых?.. Потому что многие считают, что нас, мужиков, привлекает ваша глупость, что мы считаем ее трогательной и загораемся диким желанием если не сделать вас умнее, то окружить заботой и оградить от опасности внешнего мира. И в этом ваша основная ошибка… Уверен, что ты не сама придумала этот план. И задумка ваша была несколько иная… Только план явно дал сбой, если не трещит по швам. И поверь мне, умная — ты гораздо привлекательнее для мужчин.
За Вовой уже давно закрылась дверь, а Мила все продолжала на нее смотреть, не сомневаясь, что друг понял ее правильно, что он догадался, на кого именно Мила объявила охоту. А может, с сегодняшнего дня она и не может больше считать его другом — уж больно проникновенной показалась ей его финальная речь. Как бы там ни было, но настроение ее было окончательно испорчено, и во всем она винила только саму себя. Даже Вика, и та хотела как лучше, а она все испортила. Вон, даже в Вовиных глазах резко поглупела. Не трудно представить, что о ней думает Вадим. Наверное, только врожденная вежливость не позволила ему смешать ее с грязью.
