И почему в него-то?! По логике вещей, она бросилась спасать его, и ему же залепила в физиономию газом!
Вадим прижал бумажное полотенце к глазам, и какое-то время стоял, не двигаясь, прислушиваясь к себе. Продолжали болеть только глаза, все остальное вроде в порядке. Конечно, с троими он бы не так быстро справился, сам бы получил, но в конечном счете и им бы нокаутировал. Не зря же у него КМС по боксу и шесть лет спортивной школы за плечами.
Нет! Ну откуда она только взялась?! Вадим в раздражении смял салфетку и бросил в ведро. Отражение в зеркале не порадовало свежестью. Глаза все еще слезились и были красными, как у быка на корриде. Рожа тоже бордовая, как у алкаша со стажем. И нос опух и течет… Черт! Спасительница!..
Выходил из уборной Вадим, посмеиваясь. Чем легче становилось дышать, тем забавнее начинала казаться ситуация. Да уж, женщины его еще не спасали, а случалось в его жизни всякое.
Инцидент, слава Богу, прошел почти не заметно для веселящихся сотрудников. Но отцу, конечно же, уже доложили. И наверняка, у того много вопросов.
Вадим вернулся в зал, где веселье было в самом разгаре. Пришлось проталкиваться сквозь танцующих и проявлять чудеса вежливости перед дамами, хватающими за руки и пытающимися увлечь и его, когда хотелось послать их всех подальше. Скорее бы уж этот вечер подошел к концу. И так из-за него пришлось отказаться от приглашения Юрка — «выпить и забыться», — как выражался приятель. Все ж лучше, чем отбиваться от назойливости той же Юлианы. Вон опять подскочила, стоило только увидеть его.
— Вадик, где ты ходишь? Пошли танцевать!.. — подбежала она к нему и повисла на руке.
— Юлиана, пусть тебе кто-нибудь другой составит компанию, — вмешался отец, за что Вадим был ему даже благодарен. Он бы и сам смог отвадить эту пиявку, но так даже лучше. — Мне с сыном поговорить нужно, — перевел он на Вадима взгляд, из которого вмиг исчезла ласка. — Как глаза? — спросил первым делом, когда Вадим опустился за стол.
— Уже нормально.
Отец кивнул и убедился, что мама занята разговором с Лидией Сергеевной. И только потом продолжил:
— Что происходит, сын? Кто это был?
— Я бы и сам хотел это знать, па? — пожал Вадим плечами.
— А какого черта ты вообще туда поперся?
— Ну уж точно не из желания получит по морде, — усмехнулся Вадим. — Вообще-то звонивший представился сотрудником «Тепло-века» и сказал, что у него есть важная информация.
«Тепло-век» — завод по производству радиаторов, маленький, но очень мощный. Они уже давно сотрудничали, и никогда раньше не возникало подобных недоразумений.
— Тепло-век? — брови отца поползли вверх. — И что они говорили?
— Да чушь какую-то, пап! Про невыполненные обязательства, какую-то задолженность… в общем, парни явно были в неадеквате.
— Странно… — почесал Максим Юрьевич подбородок. — А потом еще и с кулаками полезли?
— Да там по ходу один обкуренный был. Он и начал первый.
— Ладно, с Тепло-веком я сам разберусь, — кивнул отец. — А ты не забудь поблагодарить свою спасительницу, — рассмеялся он. — Премию ей, что ли выпиши. Надо же, какие отчаянные девчонки у нас работают!
— А где она, кстати? — оглянулся Вадим, сам не зная в поисках кого, потому что совершенно не запомнил, вернее, не разглядел лица девушки. Разве что, в ушах его до сих пор звучал ее вопль.
— Так не ты один пострадал в заварушке, — уже откровенно рассмеялся отец. — Домой уехала твоя спасительница. Я правда тоже не успел перехватить ее.
Тут Вадим вспомнил, что слышал, как кто-то вроде называл ее синицей. Ну, наверное, ее, потому что больше некого. Разглядеть этого кого-то, конечно же, он не смог, но слово это расслышал отчетливо.
— Лидия Сергеевна, — позвал он, отвлекая ту от разговора с матерью. — Извините, — осознал собственную бестактность. Но выяснить нужно было именно сейчас, иначе потом он может забыть или передумать. — Не знаете, кого у нас называют синицей?
— В каком смысле? — удивилась кадровичка. — В смысле птица-синица?
Лицо ее раскраснелось, глаза блестели, и Вадим понял, что женщина прилично приняла на грудь.
— В смысле прозвище, — улыбнулся он. — У нас в фирме кого-то так называют?
— Ой, Вадик, ну ты даешь! Откуда ж мне знать! Старовата я для этого. А прозвища, они ведь есть везде. Наверняка и меня кто-нибудь какой-нибудь клячей кличет, — рассмеялась она. И тут же спохватилась: — Ой! Да ты наверное про героиню сегодняшнего вечера спрашиваешь? Так Синицына это — работает в конструкторском отделе.
Вот же дурак! Устроил тут настоящее следствие, а все, оказывается, лежит на поверхности. И как он мог подумать, что о происшествии не известно Лидии Сергеевне, которая только с виду простовата, а так знает все и про всех.
— И кем она там работает?
— Да помощником — разнорабочей то бишь.
— Вот ее, Лидия Сергеевна, и переведите с четверга в мои секретари, — попросил Вадим.
— Нет, ну так нельзя. У нее нет специальной подготовки. Я даже не знаю, умеет ли она быстро печатать, стенографировать…
— Зато характер у девчушки бойкий, — встрял отец. — А нам такие нужны.
— Тогда ее сначала нужно отправить на курсы секретарей, а уж потом…
— Лидия Сергеевна, — тут уже Вадим не выдержал и перебил ее. — Работа секретаря — это не полеты в космос. Научится. С утра зайду за ее личным делом, ознакомлюсь.
— Как скажешь, Вадик, как скажешь, — примирительно проговорила женщина. — И то правда — научится. Только и ты наберись терпения. А то уволишь и ее, как Кравцову, — усмехнулась она.
Очень надеялся, что этого не случится. Хотя… сегодняшний поступок девушки вряд ли можно назвать очень уж умным. Вадим снова вспомнил бледный блин с огромными глазами вместо лица и направленный на него баллончик. Да она их всех улила там этой гадостью. Вот и сама пострадала. Бедняга! Губы его кривились в улыбке. Недавние события уже представлялись больше в комичном свете, нежели страшном. Как жаль, что он не может вспомнить ее лица! Хотелось бы сейчас ему посмотреть на этого храброго воробья, ну или синицу. И еще он с удивлением понял, что настроение его странным образом улучшилось, что вечер уже не кажется таким скучным, и даже захотелось потанцевать.
Глава 7
Мила.
Господи, почему же в этом автобусе так холодно, словно водитель вместо печки включил кондиционер? И это ранней весной, когда на термометре показывает минус четыре. И это рано утром, после выходного дня, когда народ еще и так заторможен, а кто-то и не отошел после вчерашнего.
Мила куталась в пуховик, прижавшись к поручню, и вспоминала бело-сиреневую орхидею, что заняла почетное место в ее комнате — на письменном столе и красовалась в маленькой пузатой вазочке — самой по себе произведении искусства. Как же чудесно она пахнет! Хотелось нюхать ее постоянно, что, собственно, Мила и делала весь вчерашний день. А еще в ее сумочке лежал ежедневник в шикарном кожаном переплете, с логотипом «Меркурия» — стальной планетой на фоне синего звездного неба. И на развороте рукой Вадима было выведено: «Очаровательной Милене от мужчин Меркурия, дата и размашистая подпись». К ежедневнику прилагалась ручка с таким же логотипом. И этот подарок невероятно грел душу. Сам по себе ежедневник был шикарный, какой себе Мила не могла позволить. Но самой ценной была надпись — на нее Мила тоже готова была любоваться вечность.
