Пауза… пока он думает, недоумеваю, какие могут быть алгебра и геометрия в первом классе на втором дне обучения? Видно, отстал я сильно.
— Сынок, дай-ка маму к телефону. Мама, расскажи поподробнее об оценках сына.
— Ты слушай больше, он получил пять за поведение.
— А почему же говорит — по алгебре и геометрии?
— Так для солидности, видимо, ему неудобно было говорить, что его оценили пятеркой за то, что он один в классе сидел смирно, когда другие бесились.
Весь класс прилежно выводит кружочки и палочки. Идет урок чистописания. Юра один сидит и ничего не делает. Учитель:
— Юра, почему ты не рисуешь? Все рисуют, а ты нет, почему?
— Лучше я останусь навсегда неучем, чем заниматься такой чушью.
Стихи — боль души, превращенная в слова.
Модель Фридмана — расширяющаяся «горячая» вселенная.
Блохинцев — видимая нами вселенная (метагалактика) не могла быть образована в пределах четырехмерного мира.
Эффект Доплера. Звук и свет, излучаемые движущимися предметами, отличаются от такого же излучения в неподвижном состоянии.
Барашенков — вселенная, возможно, состоит из двух положенных один на другой очень слабо связанных, почти прозрачных друг для друга миров. Два вида материи. Обычная и теневая. То есть сформировалось два практически не зависящих друг от друга мира. Вполне возможно, доктор Барашенков просто скрыл, что речь идет не о двух, а как минимум о десятке параллельных миров. Ведь более 90 процентов массы вселенной находятся в скрытом состоянии. Значит, на каждый мир может приходиться приблизительно по 10 процентов массы.
Даже в нашем мире мы воспринимаем не более трех-четырех измерений. Теоретики же утверждают, что наша вселенная n-мерна, причем количество измерений может стремиться к бесконечности. Немецкий теоретик Теодор Калуца утверждал, что наш мир лучше описывается пятимерным многообразием, а лучше использовать одиннадцать измерений.
Сижу и думаю о здоровье. Как сохранить его? Лучше об этом не думать. Лорен сказал: как бы то ни было, начинать придется все с нуля.
20 сентября. Марат, два года проведя в больнице, передвинулся на Капотню. Следствие возобновлено.
21 сентября.
А с неба сыпала и сыпала печаль,
И руки мерзли на ветру,
Прожектора огонь, теней печать,
Тоска изжогой полыхает по нутру,
Вороны головешками на лысых ветках,
Ноздрявые, облезлые фасады,
Телаги, кирзачи и лица в метках,
И непонятно, люди это или гады.
Хрипит облезлый старый рупор,
Фонарь мигает в стороне,
Меня пленил корявый ступор,
Не нужен гражданин своей стране,
Не нужен покупатель магазину
И армия прекрасна без бойца,
Больной присутствием смущает медицину,
И старикам безумным нет конца.
Асфальт потрескался и погибает,
Решетки проржавели, но стоят,
Скелет селедочный антенна выгибает,
Из темноты кошачии глаза горят.
В той бесконечной, стылой череде,
Что тянется рекой невнятной,
Подобно сгинувшей над головой звезде,
Истаял день, а год шел пятый.
Не стоит искать алмазы в говне, их там нет.
В тюрьме все качественно увеличивается. Ум становится мудростью, глупость — идиотизмом, жестокость — садизмом. И у всех без исключения, как на дрожжах, прут амбиции.
Детство — это такое состояние, которое нельзя обрести в определенном возрасте. Его не вколешь шприцом через вену.
Раньше я был молодой, сильный, красивый, теперь только красивый.
Красивый, молодой и на Гагарина похож.
Все мои попытки найти деньги приводят к тому, что мне их никто не дает. Обещают, вздыхают, все понимают, но денег нет. Может быть, на воле они вообще закончились? Бывают же тяжелые времена? Однако включаешь телевизор, и на тебя прямо с экрана буквально вываливаются предметы, машины и дома, товары и услуги. Буквально стаями бегают миллионеры, а рядом с ними носится их окружение. Наверное, раньше я выбирал не тех знакомых. Ну где и как найти было тех? Да я и не искал, собственно. Я жил и шел себе по дороге жизни, жмотом не был никогда. Теперь уже понимаю, был щедр до чрезвычайности. Сейчас же даже близкие люди готовы максимум прислать посылку с консервами. И это при том что для них денег я точно не жалел. Вообще, сама необходимость занимать деньги, то есть брать у кого-то в долг, вызывает в душе бурю негодования, унижения и брезгливости. Такой вот парадокс. Среди десятков, а может быть, даже сотни знакомых и обратиться не к кому. Твоя беда — это только твоя беда, не более того. Сам не подготовился к приходу тяжелых времен — пеняй на себя. Кому нужны чужие проблемы? Я жил и всю жизнь полагал, что воздастся, помогал, давал безвозмездно, дарил; пришло время — и оказалось, что ничего не воздается. Люди очень плохо помнят добро. Все эти многочисленные примеры из литературы и кино — это всего лишь примеры из литературы и кино. К жизни это не имеет отношения. Или, возможно, ко мне не имеет отношения. В настоящем не оказалось прошлых заслуг. Более того, от меня самого мало что осталось. Мудрые евреи всегда копили деньги на черный день, потому что всегда знали, что рано или поздно этот черный день настанет и, кроме себя самого, тебе никто не поможет.
23 сентября. У меня карьерный рост, меня назначили директором местного клуба. Ровно через неделю после назначения из клуба сперли электрогитару. Кому в зоне потребовалась электрогитара и что он, собственно, собирается с ней делать — загадка. Важно другое: гитара была найдена на следующий день, спрятанная в кроне дерева.
Все тлен: биндюга, дверь, на которую я смотрю, разруха, которая меня окружает. Даже украденная электрогитара из биндюги — и та тлен. Музыкальный тлен.
25 сентября.
— Который час?
— Шесть часов.
— Какого?
Опять всплыла тема амнистии. Сколько раз уже это было? Золотая амнистия, минус пятьсот дней с каждого срока без разбора. А тут вроде бы в «Коммерсанте» напечатали что-то вроде проекта, чуть ли не подписанного самим Путиным. Но газеты нет, и прочитать заметку не представляется возможным.
27 сентября. Русские пьют как можно больше, при этом пытаясь оставаться трезвыми. Европейцы стараются выпить как можно меньше и как можно больше опьянеть от минимума выпитого.
Дядечка производил впечатление умного и серьезного: очки, сосредоточенное выражение лица, значительное молчание. И долго бы еще прокатывало, если бы он не взял пульт и гвоздем не нацарапал прямо на пульте, напротив каждой кнопки, какой телевизионный канал она включает. И все стало на свои места.
Святой, глубокомысленно рассуждающий в дидактической манере, в первые несколько дней знакомства производил впечатление здравого и умного мужчины. За неделю до выхода на свободу он набил у себя на груди портачку — Божью мать с младенцем. Икона, которая всегда с тобой. Это в пятьдесят лет. Отсидев пять лет в тюрьме и колонии, за неделю до выхода на волю человек делает на своей груди первую в жизни татуировку в абсолютно антисанитарных условиях. Что бы он ни говорил после этого, я оценивал его через призму этой татуировки.
