Пища перестала существовать, хотя время от времени появлялось чувство голода. Просто хотелось есть. Неважно что, плоть требовала пищи. Примитивное животное желание било по организму изнутри. Тогда он брал отвратительный пайковый хлеб и разбирал на составные части. Грязно-серая мякоть, похожая на глину, выбрасывалась. Оставались только корки. Их он и ел, запивая чаем, тогда голод отступал. Через несколько месяцев баланда — отвратительное варево с непременной перловкой или квашеной капустой, густо сдобренное непонятным, скорее комбижиром, — казалась вкусной и желанной.
Ужасные, огромные, прямо-таки коллекционные клопы уже не вызывают острого омерзения, какое появлялось раньше, в первые дни. Теперь клопы воспринимаются как нечто само собой разумеющееся. Они, конечно, гадость, но неизбежная. Кожа от них по-прежнему вздувается волдырями, но усилием воли я приучил себя терпеть и не расчесывать места укусов. Такое расчесывание всегда приводит к незаживающим гниющим ранам. У некоторых такие раны не проходили месяцами, а плоть на месте расчесанного укуса прогнивала на глубину до нескольких сантиметров. Никакие таблетки и мази не помогали. Или воздух в тюрьме специфический, или медикаменты просроченные, возможно, виновато общее ослабление иммунитета, а скорее всего — все вместе. Такие раны обильно сочились сукровицей и доставляли массу неудобств. А неудобств и так было немало.
Все, все буквально пропитывает мерзкий запах: смесь запаха давно не мытых мужских тел, табака, баланды и застарелого человеческого горя.
Местные клички: Кувалда, Топор, Торпеда, Шер, Краб, Череп, Самурай, Уйгур, Доктор, Дядя, Солдат, Кок, Спорт, Рембо.
Самые дорогие часы в мире: Henry Graves Supercomplication Patek Philippe 1934 года. Их купили 2 декабря 1999 года за один миллион долларов. Купил музей часов Patek Philippe. Их делали с 1928 по 1934 год. 24 функции, то есть почти все, что было сделано за время существования механических часов. Часы карманные, вес 535 граммов.
2 июня. Вчера брата посадили в карцер. Пока непонятно, за что и на сколько. Если на 15 суток, то 16 июня выйдет.
Колесо жизни скрипит и движется. Все время обозначаю какие-то сроки. Я живу, двигаясь к ним. Какой еще срок обозначить? День своего рождения — маловато, слабо верится, что что-то может решиться за два с половиной месяца. Стоит, наверное, выбрать 1 января. Итак, осталось семь месяцев.
Архетип трех мушкетеров — три богатыря. Три мушкетера — это архетип гардемаринов и, возможно, с некоторой натяжкой, персонажей «Трое в лодке, не считая собаки», а уж три танкиста — это стопроцентные три мушкетера того периода.
Двое однокамерников плетут канат, третий второй час на них смотрит.
— Ты Санек, тоже не стой без дела. Иди хоть хрен подрочи на дальняке.
3 июня. Замелькали летние часы, поедая день за днем. Лето. Я раньше очень любил это время года, ждал его прихода. Радовался, находясь в нем. Сейчас бы легко поменял лето на любой другой сезон, лишь бы приблизить развязку. Каждый день занимаюсь спортом. Начинал с того, что не мог подтянуться вообще. Сейчас подтягиваюсь хватом «руки на себя» десять раз, хватом «руки вперед» — двенадцать раз.
Стереотипы мышления ведут к стереотипам поведения. Стереотипы мышления неизбежны и появляются от лени, от ограниченной фантазии и, конечно, от неразвитого ума. Я это пишу и прекрасно понимаю, что сам ленив до чрезвычайности.
Все стены на МТЦ больны псориазом. И внутри, и снаружи.
Кроха рассказывал, как первый раз за ним пришли и он спрятался от милиции, стоя за открытыми дверями. Все обыскали, а его не нашли. Ушли, а он взял рюкзак и уехал в Крым. Он никогда не видел моря. И, понимая, что его рано или поздно арестуют, поехал в Крым, где несколько месяцев пешком бродил по крымскому побережью.
Тихо-тихо, так, чтобы никто не слышал, он доверительным шепотом говорил:
— Что только не делал: мух глотал, ногу ломал, солью натирался, в результате хрен. Ничего не помогло. Обратно с больнички подняли.
Прошло три дня. Шепот продолжился:
— Жопа, не поверите, сочится. Показать?
— Ни в коем случае.
— Хорошо, потом покажу. Нога опухла так, что не сегодня-завтра ходить не смогу, слягу. Показать?
— Ни в коем случае.
— А главное, отношение и окружение — чистый дурдом.
Еще один бесцельный день прошел,
Бессмысленный, холодный и тоскливый,
Я в памяти искал и не нашел
Пророческие знаки, стержень молчаливый.
Еще одна конструкция печали,
Рожденье дня и умиранье солнца,
Уныло галки прокричали,
И ночь уперла взгляд в оконце.
Держу надежду или за нее держусь,
Я знаю, надо жить, но для чего, не знаю,
Любимых вспоминаю и молюсь
И медленно в пространство уплываю.
4 июня. 88 дней до конца лета. Была баня. На удивление грязное помещение с полом, на два сантиметра покрытым водой. Абсолютно ржавые крючки для одежды, грязные, никогда не мытые лавки, облезлые стены с отвалившейся плиткой. Из десяти ламп работало только три, да и те давали тусклое освещение. Допотопные соски в душе, извергающие либо мощную струю, либо редкий дождик, либо ничего, кроме пары капель. Несмотря на все это, баня — это возможность помыться. Пусть даже в таких диких условиях, но очистить тело от грязи. И это можно сделать только раз в неделю.
А на воле мочат, душат, давят, закапывают, раскапывают и вновь закапывают. Освобожусь — сяду в угол и ни в коем случае из дома выходить не буду. Уж больно страшно ходить по улицам, когда вокруг такое количество бандитов и грабителей. По всем телеканалам каждые два часа показывают криминал. Ну сколько можно. Особенно актуально это смотреть, сидя в тюрьме.
5 июня. Раньше я думал так. Вот откроются двери, зайдет милиционер и громким красивым голосом спросит: кто тут Симонов? На выход. Вы свободны. Все разъяснилось, зло наказано, добро восторжествовало. Время шло, двери открывались и закрывались ежедневно, милиционер заходил регулярно и не один, но заветное «Симонов, ты свободен» не звучало. Зло упорно не наказывалось, а добро упрямо не хотело торжествовать. Сейчас же это чувство притупилось. И выход на свободу становится все прозрачнее, все нереальнее. Видимо, те, кто занимаются вопросами справедливости, никак не могут найти милиционера с красивым голосом.
Пойду, посижу на спине.
Хорошо, что в последнее время уже не испытываю чувство голода. Вопрос даже не в том, что́ есть, а в том, что е́сть. Что можно есть. И самое главное, что это не баланда.
7 июня. До конца лета осталось 85 дней. Насчет тибетской «Книги мертвых». Это натуральное пособие, где записаны тексты, зачитывающиеся умирающему и покойнику в течение четырнадцати дней после смерти. Для того чтобы покойник мог ориентироваться в состоянии бардо. Это состояние между этим миром и тем. Книга склоняет мертвеца к необходимости отказа от выбора пути перевоплощения в новом теле. Совершенно непонятно почему. Аргументация весьма слабая. Но сама мысль потрясающая: способность звуков влиять на вещи и события. Секрет только в чистоте, диапазоне и длине звукового ряда. Для этого и существуют тантры (молитвы, заклинания, и т. д.), произносимые в определенной последовательности и определенным способом. Нарушение этой последовательности приводит к полному отсутствию эффекта. Точное соответствие дает удивительные результаты. Поэтому методика чтения и произношение таких текстов держатся в строжайшем секрете. Теперь многое становится понятным, включая и мое «обращение» к воде.
