Софья не упала на траву, игнорировав его приказ, а забежала за спину, лязгая зубами от страха и при этом совершенно не испугавшись зарезанного немца. Николай Михайлович тряхнул ее за плечо:
– Где кайтселлитовцы?! Куда нам бежать, от кого?!
– Их сожрали твари… Крокодилы!
– Кто?!!!
Вопль вырвался непроизвольно – просто от выкрика Софьи генерал чуть ли в столбняк не впал. Можно было ожидать что угодно, но чтоб такое?! Он бережно провел ладонью по лицу насмерть перепуганной женщины, чуть ее успокаивая. И совершенно спокойным голосом произнес:
– Милая, здесь никогда не водились, просто не может быть никаких крокодилов. Также аллигаторов, гавиалов и всяких прочих кайманов. Тут не Африка, не река Нил, не Амазонка, а Чудское озеро! Они зимой подо льдом вымерзнут! Здесь самый большой зверь только выдра, даже бобров и тех нет. А крокодилы?! Если только из зоопарка не сбежали…
Мысль показалась ему здравой. Может, действительно, эвакуировали рептилий из Прибалтики, допустим, из Риги, а они из машины сбежали под бомбежкой? Вероятно ли это?! Вполне – тут ведь такое творилось, что слон пробежал бы до Ленинграда – не до него бы было! А крокодилы вполне себе могли прижиться в озере, лето жаркое, вода прогрета.
– Пойду, посмотрю…
– Не надо. – Софья уцепилась за него дрожащими пальцами, он очень бережно отвел ее тонкую руку, твердым голосом негромко сказав:
– Не беспокойся, у меня автомат! А очередь в упор тигра завалит, не то что какое-то пресмыкающееся. Мне рассказывали, как крокодилов в Египте пьяные русские палкой по морде били!
Гловацкий хмыкнул – случай действительно имел место; правда, если от этих времен считать, то пройдет еще семьдесят лет. Всего-то удовольствия – заплати десятку долларов и испытай прилив адреналина. Сафари, блин, по-египетски, немало нашлось желающих пощекотать нервы. Сжимая в руках автомат, залез в камыши и пошел на урчащие вопли, уже догадавшись, что слышит характерные звуки пиршества. Несмотря на браваду перед Софьей, внутри нервы были натянуты струной, все же имелось понимание дилеммы во всей ее остроте – если крокодил сожрал врага, то это не значит, что он притом стал тебе добрым другом!
– Твою мать! Ох…
Николай Михайлович разглядел рептилий с десятка метров, раздвинув камыши. На берегу суетились две огромных ящерицы на коротких ножках, покрытых коричневато-зеленым панцирем. Тупая морда, отнюдь не похожая на крокодилью, короткий хвост, пасть с устрашающим набором клыков – от их вида мороз по коже пробежал, да чуть ли не изморозь на спине выступила.
– Твари…
Это были действительно какие-то первобытные чудовища, помельче крокодилов размерами, но явственно и сильнее их, и характером свирепы. От них веяло мощью, причем древней, необузданной. В ярости они отрывали куски человеческой плоти, глотая их так, что только большие челюсти с отвратным чмоканьем лязгали.
– Ящеры, ох…ть! На фиг нужно, мы лучше огородами…
Связываться с чудовищами Гловацкий не стал – глядя на них, пришло понимание, что столкнулись они с Софьей с чем-то необъяснимым, прямо с уцелевшими реликтами минувших эпох, каким-то чудом доживших до наших дней. Как тут стрелять – пусть и тварей, но которых и в Красной книге никогда не значилось. Тем более, как ни крути, Софью спасли, хотя, конечно, тут дело случая – могли и сожрать, он бы просто физически не успел прийти на помощь. Да, госпожа удача своей улыбкой фарт принесла, так что не стоит валить клыкастых, больших ящериц, совершенно неизвестных современной науке. Гловацкий осторожно, пятясь спиною и размышляя над диковинами мироздания, вскоре вернулся на бережок и улыбнулся бледной Софье.
– Ошиблась ты, милая, это не крокодилы! Ящеры древние, рептилии доисторические – никогда бы сам в их существование не поверил, если бы сейчас собственными глазами не увидел. Чудеса да и только! Звери лютые зело, вельми злобны и зубов полна пасть.
– Ты почему в них не стрелял?!
– А за что мне их кончать?! Вроде тебя спасли, хотя напугали сильно. – Он присел рядом с Софьей, бережно обнял женщину за плечи. Всей ладонью чувствовал дрожь – пережитый страх медленно покидал ее. Да, вот выпал им день, врагу не пожелаешь. Бомбежка, контузия, потом самолет сбили, чуть не утонули в озере, чудом выплыли. Потом этот фриц с чухонцами – и полное ощущение безнадежности. А следом чудесное освобождение с нападением на врага неизвестных рептилий. Кому угодно такая катавасия нервы потреплет изрядно, хорошо, что в конце, как любят американцы, хеппи-энд сплошной! И осталось им увидеть только кавалерию на холмах!
– Не дрожи, милая. – Гловацкий бережно прижал к себе женщину – ее тут же затрясло еще больше, прямо зубы лязгали, выбивая чечетку. – Не бойся, они сытые уже, вряд ли сюда явятся. Ты учти, у нас еще для них мяско есть, вон лежит на песочке. Цинично говоря, свеженина, как ни крути. А если не хватит, то свинцом потчевать придется – не бегать же нам от них. И островок небольшой, и стыд, с оружием-то в руках…
– Да нет, Коленька. – Две руки крепко обняли его за шею. – Я просто на миг представила, что ночью могла на них наступить, пока тебя волокла. Вот потому и страшно стало… Эти эстонцы меня в кустах щипали, гимнастерку сама сняла и скальпель под ребро одному воткнула, прямо в сердце. И тут же на второго чудовища напали, даже затвор винтовки передернуть не успел. Мы совсем рядом с ними стояли, мне поначалу буграми из грязи показались, длинными такими кочками… Первый раз в жизни живого человека убила, скальпелем… Ничего, ни капельки страха, наоборот, а вот мерзких ящеров испугалась чуть ли не до икоты!
– То люди, от них можно ждать чего угодно, тем паче враги наши! А та парочка – просто твари, страшные, самой природой неизвестно когда во тьме веков сотворенные. Звери в прямом смысле слова, а в переносном фашистов считать будем. Вот рядом с ними эти наши крокодильчики прямо невинные зверушки, белые и пушистые зайчики. Пусть они там кушают, мы мешать им не будем. И стрелять тоже, патроны самим пригодятся.
– Ты прав, Коля, ведь тот же волк по большому счету лишь хищник, куда ему в ярости и жестокости до людей! Вон война идет – тысячи каждый день гибнут. Кто из зверей такое выдумать может…
«Хорошие у нее нервы, крепкие, психика сбалансированная. Зарезала чухонца – и никакого «отката», истерики. Профессиональная деформация – это же сколько она людей прооперировала и смертей за эти две недели повидала? А вот «крокодилов» испугалась не на шутку – и это совершенно нормально. Да и я сам их маленько опасаюсь, несмотря на автомат. И все же где-то я про таких зверюшек читал, память хорошая и эту тему краешком зацепила. Надо только припомнить хорошенько». – Гловацкий ненадолго задумался, ласково поглаживая Софью по растрепанным волосам, и тихо произнес:
– Софа, этого ничего не было! Я имею в виду допрос и наши с тобою ответы. Нас просто спросят о том особисты, а это грозит нешуточными тебе и мне проблемами. Нет, лгать не нужно, просто не говорить всей правды. Мы не общались с немцами – просто увидели, как они подплыли к островку, и их лодка, я уверен, где-то рядом. Ты спряталась вон за тем кустом, – Гловацкий показал на мысок, на котором высилась пара деревьев с порослью кустарника под ними. – А я немца тут зарезал, ты этого не видела, а эстонцев сожрали крокодилы. Это ведь чистая правда, но не вся, конечно, но нет ни слова лжи. Ты меня понимаешь?!
