– Нигде поблизости абонементы не продаются? – спрашивает Эрик, театрально озираясь по сторонам.
Меня тянет схватить тарелку с салатом и вывернуть ее на его тупую башку, но меньше всего я хочу закатывать сцену – тогда он поймет, как меня задевают его слова. Вместо этого я встаю из-за стола, выкидываю остатки еды в ближайшую мусорку и быстрым шагом иду к дверям. Я уже почти добираюсь до цели, когда кто-то вцепляется в мою руку.
Первое, что приходит мне в голову, – это Эрик. Я выдергиваю руку, но ее хватают снова.
– Какого черта ты… – Я оборачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с Люком. У меня нет возможности договорить, потому что моего рта касаются его губы. Он жадно целует меня – это длится одну секунду, две секунды, а потом все заканчивается, и Люк тут же уходит прочь. Кто-то одобрительно свистит, а я наблюдаю, как Люк становится в очередь за обедом как ни в чем не бывало.
Я украдкой кидаю взгляд на свой стол и вижу, как капитаны и инструкторы ошеломленно на меня таращатся. Уиллоу кажется потрясенной до глубины души.
Я подхожу к Люку, который перебрасывается шутками с одной из буфетчиц, накладывающей ему картофельное пюре. Я хватаю его за локоть и тащу к выходу. По пути он оставляет свою тарелку на незанятом столике.
Когда мы выходим из столовой, я бью его ладонью по груди, но он даже не вздрагивает.
– Что это, блин, было?
– Ты о чем? – спрашивает он, как будто в столовой только что был не он.
– Зачем ты меня поцеловал?
Он моргает, потом отводит взгляд. Несколько мучительных мгновений мы оба молчим. Наконец он говорит тихим голосом:
– А ты хотела, чтобы Эрик и дальше говорил о тебе гадости?
– Люк… – начинаю я, но слова застревают в горле.
Мои губы пощипывает; на них еще остается прикосновение Люка и его вкус. Это последнее, что я ожидала, – еще хоть раз в жизни утонуть в его поцелуе.
Он по-прежнему не смотрит на меня, но, вздохнув, поясняет:
– Эрик считает, что его шуточки меня впечатляют. Когда он к тебе пристает, то постоянно поглядывает на меня и ждет одобрения, и я подумал… теперь он знает, что я не на его стороне.
До меня не сразу доходит смысл его слов. Люк поцеловал меня, чтобы показать всем, что он на моей стороне. Или, по крайней мере, не на стороне Эрика. Какая-то маленькая частица меня считает этот жест трогательным, но другая, гораздо более обширная часть – та, что отвечает за мой язык, – внезапно приходит в гнев от логики Люка. Он поцеловал меня, чтобы защитить?
– Я могу сама за себя постоять, – рычу я.
– Как сделала это в столовой? – прищурившись, уточняет Люк. – Так-то ты за себя постояла?
– Да, – злобно отзываюсь я. – Может, меня нужно было спасать, когда я была семилетней девочкой, которая росла без мамы. Но теперь все изменилось. Я обойдусь без твоей помощи.
Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но я его перебиваю.
– Ты видел, как все на нас глазели? Теперь они подумают, что между нами что-то есть.
– Вот и хорошо, – говорит он. – Это добавит нашей истории достоверности.
К этому моменту я буквально киплю от возмущения и уже не могу сказать, кто расстроил меня больше: Люк или Эрик.
– Больше никогда так на меня не набрасывайся. И твоя помощь мне не нужна, – повторяю я.
Еще с минуту мы буравим друг друга взглядом, а потом его челюсть напрягается, и он произносит:
– Понял.
Он уходит прочь и исчезает за углом здания. Я делаю глубокий вдох и возвращаюсь в столовую, раздумывая над тем, что сказать Уиллоу и как, черт возьми, мне вообще объяснить произошедшее.
СЕЙЧАС
Так как Уиллоу – самый добрый человек на свете, она не обижается, а беспокоится за меня.
– Мне так хотелось заехать Эрику по роже, – говорит она. – Ты уверена, что не хочешь пожаловаться на него Диане?
Я качаю головой:
– Нет, все в порядке.
Так как Уиллоу, несомненно, самый любопытный человек на свете, она хочет узнать абсолютно все.
– Получается, ты уже была знакома с Дюком. То есть с Люком. Или как там его. Как вы с ним встретились? – спрашивает она.
Мы прибираемся в комнате отдыха, пока наши ребята занимаются рисованием с Руж.
– Как ты поняла, что мы знакомы?
Она окидывает меня удивленным взглядом.
– Потому что люди, которые познакомились два дня назад, так не целуются. К тому же я еще со дня нашего знакомства пытаюсь устроить тебе свидание со своим двоюродным братом, а ты все время отвечаешь: «Ну нет. Ты уверена, что он хороший парень? Мне кажется, ты недостаточно долго его знаешь!»
Я смеюсь.
– Я такого не говорила.
– Но смысл был такой. Ты говорила что-то вроде: «Но откуда тебе знать, хороший ли он?»
Я морщусь от ее пародии на меня. Да, пожалуй, я чересчур зациклена на том, чтобы узнать человека, прежде чем начинать с ним встречаться. Но если учесть, что к тому моменту, как мы с моим единственным парнем сходили на первое свидание, мы были знакомы уже десять лет, разве можно меня в этом винить?
– Так как вы познакомились? – повторяет Уиллоу свой вопрос.
Я пытаюсь подобрать слова.
Мне начать свой рассказ с Мэл? С Ро? С Мэл и Ро?
– Он мой бывший, – даю я самый простой ответ из всех возможных.
– Ооо. То есть вы снова сошлись, да? – спрашивает она. – Ваш поцелуй прямо-таки об этом кричал.
– Мы, эээ, думаем, как нам быть, – говорю я.
Конечно, проще было бы все отрицать, но Люк был прав, когда говорил о том, что нужно добавить нашей истории достоверности. Если мы собираемся в течение нескольких месяцев притворяться парой, пора бы начать к этому привыкать. Просто я надеялась, что притворяться придется только перед Мэл.
– Жаль, ты сразу не сказала мне, что он твой бывший. А то я без конца повторяла: «Он такой симпатичный!» Какая же я идиотка.
– Неправда, – говорю я. – Мне нужно было тебе сказать. Прости, пожалуйста.
Следующие пару мгновений Уиллоу внимательно на меня смотрит.
– Это странно, что ты не сказала, но я тебя прощаю. С отношениями всегда все сложно.
– У вас с Брэттом все хорошо? – спрашиваю я.
Она вздыхает.
– Да вроде. Только вот он хочет, чтобы я познакомила его с родителями, а я к этому не готова. Он говорит мне: «А что, если твой папа однажды увидит меня в твоем видео?» А я ему отвечаю: «Если он когда-нибудь увидит мое видео, именно это и будет проблемой нумеро уно, потому что в его вселенной моего блога не существует!»
