— Да, сын, мы столько вложили в тебя, чтобы ты не застрял здесь, как мы, — сказал отец, накладывая жареный картофель на тарелку. — Хорошо, что хоть какая-то работа у нас есть и мы сможем доработать до пенсии. А другим что делать? Вон соседу пятьдесят шесть, стажа не хватает и теперь пенсии не видать как своих ушей.
— Кто же знал, что будет пенсионная реформа, которая таких, как мы, поставит в безвыходное положение? — со вздохом произнесла мать.
Дмитрий знал, что отцу, Виктору Петровичу, нужно еще работать четыре года, а матери, Людмиле Александровне, — два, чтобы оформить пенсию. Годы давали о себе знать, хотя родители Дмитрия не особо жаловались на здоровье. К тому же Дмитрий был уверен, что, оформив пенсию, родители все равно продолжат работать до тех пор, пока хватит сил или же пока им не предложат освободить рабочее место.
— Как дела на любовном фронте? — поинтересовался отец. — Уже есть девушка?
— Куда ему спешить? Пусть сначала на ноги встанет, заработает себе на жилье, а потом уже думает о девушках, — вмешалась мать.
Дмитрию хотелось возразить ей и напомнить, что он уже не маленький мальчик — ему двадцать два года, но не стал этого делать.
— Пока у меня никого нет, — ответил он, и, похоже, это успокоило родителей.
Дмитрий поблагодарил за завтрак и сказал, что ему нужны деньги.
— Конечно же, мы передадим Анфисе на твое питание, — кивнула Людмила Александровна.
— Мне лично тоже надо, — сказал Дмитрий и озвучил нужную сумму.
— Зачем тебе столько? — удивленно взглянул на сына отец. — Нет, мы, конечно же, дадим, если надо, но ты пойми, Дима, мы должны знать, на что ты их собираешься потратить.
— У нас есть один преподаватель, ужасный хапуга! Он ни в одной группе не принимает экзамены, чтобы кого-то не завалить, — соврал Дима. — Мы все складываемся, чтобы все прошло гладко. Никто не знает, кто из нас попадет в немилость к такому преподу!
Это была его первая ложь, к которой он готовился несколько дней. Дмитрий часто страдал из-за своей прямолинейности. Он жутко ненавидел врунов и сам не умел врать, но сегодняшняя ложь была, по его мнению, во благо. По дороге домой он думал, что Макс прав и поездка отвлечет, избавит от мыслей о Еве, но сейчас понял, что его надежды не оправдались. А еще Дмитрий понял, что ранее составленный план относительно финансирования его родителями нужно воплотить в жизнь, потому что он все равно помчится в театр, чтобы увидеть девушку, которая пленила его сердце с первого взгляда.
— Вот тебе и вся борьба правительства с коррупцией! — сказал отец. — Но мы, конечно же, дадим тебе денег, пусть он ими подавится!
Отец и мать знали, что Дмитрий всегда сдавал все экзамены и зачеты сам и никогда никому ничего за них не платил, и сейчас, когда его план сработал, он с облегчением вздохнул.
— Спасибо за понимание, — произнес Дмитрий и сказал, что хочет пройтись улицами поселка.
— Отдохнул бы! — предложила мать.
Дмитрий знал, что в ее понятии отдохнуть — это поваляться на диване перед телевизором.
— Мама, я отдыхаю, когда приезжаю сюда, но сейчас хочу подышать свежим воздухом, — сказал он и улыбнулся.
— Иди уже! — махнула она рукой и принялась убирать со стола.
Проходя мимо соседского подворья, Дмитрий заметил в палисаднике свою одноклассницу Свету, которая сгребала граблями листья, оставшиеся с осени.
— Привет соседке! — крикнул он.
— О! Димон! Рада тебя видеть. — Света повернулась, подошла ближе. — Надолго домой?
— На выходные. Как ты, Светик?
— Как видишь, — сказала она и погладила округлившийся живот. — Второго ожидаю!
— Поздравляю!
— А ты еще не женился?
— Мне спешить некуда.
— Ну да, такие, как ты, в холостяках не останутся!
Поболтав с соседкой, Дмитрий пошел дальше. Он думал о том, что одноклассница Светка ждет уже второго ребенка, а его, здоровенного парня, который вот-вот получит диплом, родители и тетка все еще считают подростком, за которым нужен глаз да глаз.
«Еще немного — и я стану самостоятельным», — утешил он себя мыслью и переключился на воспоминания о Еве.
Дмитрий чувствовал, что она уже вошла в его жизнь, сама того не ведая. Впрочем, он не строил иллюзий относительно их общего будущего.
«Кто она и кто я? — рассуждал он. — Я совсем ничего о ней не знаю, но мне светлее жить от мысли, что она есть на этом свете. Я просто живу ею и от этого уже счастлив!»
Глава 3
Обычно Ева, выходя на сцену, мгновенно отключалась от жизненных реалий и перевоплощалась в свою героиню. Она как будто была не на сцене, а в иной жизни, где кипели страсти, были любовь и измена, искренность и коварство, ложь и преданность. Ева не только получала огромное удовольствие от своей работы на театральной сцене, но и наслаждалась выбросом адреналина, который обеспечивало ей каждое выступление. Входя в роль, она не замечала зрителей — сцена становилась для нее новой жизнью, в которой не было наполненного зала, затаившей дыхание публики. Но даже в этой жизни бывают исключения из правил.
Ева обратила внимание на рыжеватого парня в партере еще тогда, когда он впервые пришел на спектакль. Это случилось неожиданно, как будто взгляд этого зрителя коснулся ее реально. Когда она пела, он сидел, казалось, в оцепенении и не сводил с нее глаз. Потом он приходил снова и снова, хотя по-прежнему шла «Аида», и каждый раз приносил ей цветы. Ева привыкла к тому, что время от времени у нее появлялись поклонники, дарили цветы и подарки, часто оставляли в букетах записки с предложениями о встрече или просто писали свой номер телефона. Иногда настырные ухажеры подкарауливали ее у входа, и тогда она была вынуждена пользоваться запасным аварийным выходом, чтобы успеть пройти незамеченной к вызванному такси. В этом парне не было ни капельки наглости. Он не оставлял записок, но приходил снова и снова. За короткое время Ева настолько привыкла к присутствию парня в зале, что начинала невольно беспокоиться, когда его не было на привычном месте. Она боялась признаться даже самой себе, что испытывает непонятное до сего времени волнение, когда видит его, принимая цветы и мимолетно встречаясь с ним взглядом. Девушка пыталась не думать о незнакомце и не искать его взглядом, но у нее ничего не получалось. Она совершенно не знала, кто он, чем дышит и чем занимается, но даже одна мысль о парне приводила ее в волнение. Его присутствие в зале никоим образом не отвлекало ее от исполнения роли, — напротив, ей хотелось петь еще лучше, чтобы увидеть в глазах своего нового поклонника восторг и обожание.
В один из будних дней Ева почувствовала сильную усталость. Пению в опере она отдавалась целиком, и это постепенно отбирало у нее силы. После спектаклей приходилось допоздна репетировать, готовиться к новым постановкам. Она с нетерпением ждала обещанные шесть дней отгулов, чтобы поехать в село к матери и немного дать себе отдохнуть, не доводя организм до полного изнеможения. Ева любила свою работу, обожала театр, несмотря на занятость и усталость, но такую слабость, как сейчас, она никогда не ощущала.
