«Я сойду с ума! — в отчаянии думала женщина. — Я должна поехать к Рае!»
Антонина Евгеньевна решила после процедур Евы обратиться к Лаурину Борисовичу с просьбой помочь найти сиделку для дочери, чтобы поехать к Раисе.
Во второй половине дня ей позвонил Василий. Пытаясь отбросить все страшные догадки, она ответила.
— Да, я слушаю, Вася, — сказала она. — Как Рая?
— Раи больше нет, — прозвучала шокирующая новость.
Антонина Евгеньевна невольно вскрикнула и, как сквозь толщу воды, услышала по телефону, что дочь умерла вчера вечером и ее похоронили час назад. Женщина шла, ничего не видя перед собой, слезы застилали глаза, и она натыкалась на стены коридора, двери кабинетов, пока не зашла в палату Евы. Пошатываясь и протянув руки вперед подобно слепцу, она дошла до койки, упала на нее лицом вниз и, уткнувшись в подушку, разрыдалась.
— Рая? — упавшим голосом глухо спросила Ева.
— Да, — вырвалось у нее с болью.
Ева плакала, не в силах себя сдерживать. Медсестра заглянула в палату, вызвала врача. Лаурин Борисович сам сделал женщинам уколы с успокоительным и, когда рыдания стихли, позвал Антонину Евгеньевну к себе в кабинет.
— Я так понимаю, что ваша дочь…
— Да, — кивнула женщина.
— Примите мои искренние соболезнования, но вы должны держаться ради Евы, — сказал доктор. — Вы же понимаете, что ей противопоказано любое волнение?
— Извините, но вы просто не знаете, что такое потерять дочь. Я понимаю, что вы сталкиваетесь со смертями, но умирают чужие вам люди, — с горечью произнесла женщина.
— Почему вы так думаете? Считаете, что смерть пациентов врачи переносят безразлично? У нас тоже есть душа.
— Я потеряла дочь. Это совсем другое.
— Пять лет назад я потерял жену. Она умерла у меня на операционном столе. Я не смог ее спасти, но как-то живу, спасаю других.
— Что с ней было?
— Мы ехали с сыном и женой на машине, когда в нас влетел пьяный водитель. Мы выжили, а ее я не смог спасти, — и мне с этим жить до конца моих дней.
— Где вы нашли в себе силы жить дальше?
— В сыне. Ради него я смог снова взять в руки скальпель. У вас есть дочь, ради которой вы должны жить дальше.
— Я не знаю, как это сделать, — в отчаянии произнесла Антонина Евгеньевна.
— Вы верите в то, что в этой жизни все взаимосвязано? — Доктор взял женщину за руку, посмотрел ей в глаза. — Возможно, ваша старшая дочь ушла, чтобы вы полностью посвятили себя выздоровлению младшей.
— Мне надо срочно поехать туда, я хочу попасть к могилке Раечки.
— Это совершенно ни к чему! Вы только усугубите свои переживания, ей уже ничем не поможешь, а вот Ева… Ее состояние меня беспокоит.
— Что обо мне подумают люди? Мать не проводила в последний путь свою дочь?
— Вы должны жить своей жизнью, а не подстраиваться под мнение других. Вам нужно спасать Еву! Вы это понимаете?
— Да, — кивнула она.
— Значит, идите и будьте рядом с ней.
Когда Антонина Евгеньевна вернулась в палату, Ева уже не плакала. Она смотрела безучастным взглядом в потолок, ее щеки пылали жаром. Женщина приложила ладонь к ее лбу и поняла, что дочь температурит.
— Ева, солнышко, я сейчас! Я быстро! Надо позвать врача! — встревожилась Антонина Евгеньевна и поспешила позвать Лаурина Борисовича.
Глава 34
Дмитрий застал родителей дома. Когда он переступил порог, мать и отец с удивлением уставились на него.
— Возвращение блудного сына? — произнес отец вместо приветствия.
— Не надо, Витя! — Людмила Александровна положила ладонь ему на руку. — Здравствуй, сын! Проходи. Стоишь у порога как неродной.
Дмитрий поставил на стол коробку с любимым тортом родителей, попросил заварить зеленый чай.
— Чай и все? Нет, я должна тебя накормить! — Мать подхватилась с места и начала хлопотать у плиты.
«Ничего не изменилось. Я для них все тот же маленький мальчик, который не умеет готовить и вечно голодный», — подумал Дмитрий и спросил, как у них дела.
— У нас все по-старому, — ответил отец, присаживаясь к столу. — Ты лучше о себе расскажи.
— Работаю.
— Это понятно, а как в личной жизни дела?
— У меня нет личной жизни, зато есть работа. Как и раньше, занимаюсь переводами.
— Вот я бы никогда не смогла выучить иностранный язык! — сказала Людмила Александровна. — Это для меня как дойти пешком до Луны.
— В изучении языков нужна хорошая память плюс трудолюбие, — сказал Дмитрий.
— Нет, Димочка, это врожденный талант! Способность к изучению иностранных языков! — пафосно произнесла женщина, накрывая на стол.
— Какой там талант! — улыбнулся он.
— Дима, зачем ты сменил квартиру? — поинтересовался отец.
— Нашел дешевле.
— Сынок, ты не отвечал на наши звонки, — сказала мать, — мы так за тебя волновались!
— Мать вон у себя в спальне открыла отделение аптеки, — добавил отец. — Впрочем, тебе это неинтересно. Мать не жалко?
— Давайте не переходить на взаимные обвинения, — попросил Дмитрий, взглянув по очереди на отца и маму. — Вы были не правы, я тоже в чем-то ошибался. Забудем все обиды, и я обещаю впредь брать трубку.
— Спасибо и на этом, — вздохнул отец.
— Адрес свой нам оставишь? — спросила Людмила Александровна.
— Я вам дам адрес своей уже квартиры, — сказал он и, поймав на себе удивленные взгляды родителей, добавил: — Когда она у меня будет.
— Долго придется нам ждать! — ухмыльнулся отец. — Без нашей помощи тебе не осилить.
— Я сам заработаю на нее! — заявил Дмитрий, делая ударение на слове «сам».
Вечером Дмитрий сказал, что уедет завтра рано утром.
— Почему?! — удивилась Людмила Александровна. — Побудь еще, отдохни, я тебя немного откормлю! Остались одни кости, ходячий скелет, да и только!
— Мама, я уеду завтра, — повторил он.
— Ну, завтра так завтра, — вздохнула она. — Я тебе борща наварю с мясом, возьмешь домой в трехлитровой банке, он долго стоять будет, перекипятишь и снова в холодильник ставь! С огорода положу овощей, — оживленно заговорила мать, — помидоров вон сколько! Девать их уже некуда! И огурцов много, зелень есть, картофель молодой.
— Мама, не стоит беспокоиться, мне ничего не надо. Я сам могу сварить борщ, если захочу, — сказал ей Дмитрий.
— Такой, как у меня, не сваришь!
— Сварю какой умею, не хочу с сумками таскаться.
