— Спасибо, — чуть слышно произнесли его губы.
Еще несколько минут тишины.
— Поплыли к берегу? — все такой же тихий голос Валлиана.
— Поплыли.
Добрались до мелководья. Вышли из воды, взявшись за руки. Подошли к расстеленным на песке покрывалам. Мужчина, наклонившись, извлек из своего рюкзака полотенце, подал девушке.
— А сам? — спросила она.
— Я взял два.
Обсушившись, он лег на покрывало, головой к светильнику, ногами — к озеру. Лайона уселась рядом, лицом к светильнику. Потянулась за ягодой физалиса.
— Угостишь меня? — попросил Валлиан.
Она взяла еще одну ягоду, поднесла к его губам. Он аккуратно поймал ягодку, перехватил руку девушки, прошелся губами по ладони. Отпустил.
— Еще?
— Угу, — согласился, не разжимая рта.
Она взяла еще одну, поднесла к его улыбающимся губам. Он слегка повернул голову, шепнул:
— Только из твоих губ.
Ее брови на миг приподнялись, ресницы взлетели удивленно: никогда раньше так не делала. Но стало интересно, решила попробовать. Сжала упругие бока физалиса зубами, склонилась к лицу Валлиана. Поцелуй получился сочным и вкусным. Взяла еще одну ягодку. Глянула вопросительно — будешь? Валлиан чуть заметно кивнул. Их губы снова соприкоснулись. Поцелуй получился дольше, глубже и слаще первого. А когда закончился, Валлиан вдруг удержал ее одной рукой, а другой медленно потянул с плеча лямку купальника, пристально глядя в глаза. Лайона не сопротивлялась. Волновалась, но сама хотела этого. Лямка со второго плеча сползла словно сама собой. Мужчина приподнялся, опираясь на один локоть, дотянулся до ее груди, втянул маленький сосок губами, чуть сжал его. Лайона задрожала. Еще несколько мгновений — и его губы поймали другой сосок, поиграли с ним.
— Ты такая сладкая, — срывающийся шепот.
И вот он уже приподнимается, укладывает ее на покрывало, склоняется над ней и начинает целовать всю — от шеи и вниз. Его горячие пальцы прикасаются к ее коже — точно там и так, как нужно. Она тоже обнимает его, гладит широкую сильную спину, заставляя дрожать его мышцы. Он вдруг спускается ниже, начинает целовать ее ноги — от коленей вверх, обдавая нежную кожу горячим влажным дыханием. Добирается до трусиков, развязывает тесемки — и вот уже ненужный сейчас клочок материи отброшен в сторону. Валлиан вновь возвращается к ее губам. Шепчет в ухо:
— Я знаю, что ты девочка, Лайона. Я буду нежен.
Горячий, твердый, он прижимается к ее животу, скользит вниз, прижимается к тугому входу.
— Впусти меня, малышка, — просит Валлиан.
И она раскрывается перед ним — доверчиво, без тени сомнения. Он медленно проникает в нее, и в где-то в глубине тела Лайоны что-то растягивается, расправляется, секундное напряжение — и невидимая преграда лопается: безболезненно, но остро, словно резко расслабилась натянутая тетива лука.
— Оу! — тихо восклицает Лайона удивленно. — Это так странно… и совсем не больно.
Валлиан награждает ее короткой счастливой улыбкой и шепчет:
— А теперь я постараюсь сделать так, чтобы тебе было как можно приятнее.
Он начинает медленно двигаться в ней, придерживая одной рукой ее талию, а палец второй руки вдруг проникает между скользкими влажными складками и начинает поглаживать ее маленькую тугую горошинку в такт своим движениям. Ее бедра приподнимаются, начинают двигаться в предложенном ритме… Валлиан постепенно ускоряется, и вместе с ним ускоряются и все выше становятся волны жара, и вот одна из них подхватывает Лайону, несет ее куда-то…
— Подожди меня, малышка, — шепчет мужчина рядом, но она уже не слышит.
И тогда он ускоряется еще больше и взлетает на очередной волне, несется вверх огненным болидом и взрывается, рассыпаясь на миллионы крохотных искр, заполняя собой пространство.
Но что это? Лайона здесь, вместе с ним! Она купается в облаке света, которым он стал, кружится, ловит ладонями огненные пылинки…
Через некоторое время они снова возвращаются на пляж. Удивленно и недоверчиво смотрят друг на друга.
— Я и не знал, что это так… прекрасно… — шепчет мужчина и нежно приникает к ее губам в благодарном поцелуе. — Ты подарила мне Вселенную, девочка…
У Лайоны нет слов, поэтому она только улыбается в ответ: счастливо и нежно. Потом отвечает все же:
— Ты и есть Вселенная, Валлиан.
Через некоторое время он спросил:
— Ты хочешь еще поплавать?
Лайона прислушалась к себе.
— Хочу.
— Тогда пойдем.
Они встали, голышом потопали к берегу. Лайона на миг почувствовала себя Евой, разгуливающей за ручку с Адамом по Эдемскому саду. Хмыкнула совсем тихонько, но Валлиан услышал, спросил: что? Пришлось рассказать. Посмеялись вместе. Вошли в воду, поплыли. Брызгаться было лень, поэтому просто полежали на воде — рядышком, держась за руки.
— Запишешь мне то стихотворение? — попросила девушка. — Я не все запомнила.
— Запишу. — Валлиан не стал признаваться, что написал его сам.
Вернулись на берег. Лайона закуталась в полотенце, подобрала оброненные на песок части купальника. Потом скинула полотенце, надела сарафан и кофточку.
— Зябко становится. — Повела плечами.
— Да, ночи бывают прохладными даже здесь. Будем собираться?
— Будем.
Вещи сложили быстро. Лайона растерянно оглянулась на покрывала и поднос с фруктами.
— Не беспокойся об этом, — заметил ее сомнения Валлиан. — Позвоню из коттеджа, попрошу, чтобы забрали.
Взял ее за руку, заглянул в глаза:
— Пойдешь ко мне? — и столько тепла и искренности во взгляде, что утонуть можно.
— Мгм, — кивнула утвердительно.
Валлиан вдруг чмокнул ее в нос. Передразнил: «мгм». Взял за руку привычным уже жестом. Повел за собой.
В коттедже сразу пошли наверх. На верхней ступеньке лестницы Лайона замялась, не зная, куда идти. Валлиан заявил полусерьезно-полушутливо:
— В другую спальню не отпущу.
— А у тебя в спальне транспортный шкаф есть?
— Есть.
— Тогда ладно. — Снизошла девушка.
Пока копалась в шкафу, Валлиан успел принять душ. Вышел, обернув бедра полотенцем, пропустил в душевую Лайону с напутствием:
— Только не задерживайся, а то приду помогать.
Лайона хихикнула и закрыла за дверь, но запираться не стала. Но и долго возиться не рискнула: промыла волосы, смыла с кожи соль, надела любимую пижаму с ромашками и одуванчиками на голубом клетчатом поле и вышла в комнату, на ходу вытирая волосы. Валлиан, уже устроившийся на кровати, увидел ее в пижаме, скроил умильную рожицу и заявил:
