Обежав взглядом помещение, я невольно заметила, что комната мистера Хоупа была выдержана в минималистическом стиле. Кровать, шкаф-купе, несколько полок с книгами, стул и стол около окна. Педантичная аккуратность и никакого беспорядка.
В общем, у мистера Буки даже спальня была на редкость неприветливая.
Он остановился в шаге от меня, все же рискнувшей перешагнуть порог, и пристально посмотрел в глаза. Я несколько секунд пялилась в ответ, в ожидании начала конструктивно беседы. А он молчал.
– Женщины – имя вам противоречие, – наконец, насмешливо прищурившись, проговорил Энтони. – Несколько минут назад вас было не загнать в мою спальню, а сейчас не выставить.
Я покраснела и отшатнулась, практически выпрыгивая из комнаты, при этом шипя от боли во всем теле и проклиная себя за непомерное любопытство. Мужчина только покачал головой и проговорил тоном учителя старших классов:
– Пойдемте, мисс Ридли. Будем приводить в порядок ваш не устойчивый к теплу организм.
– Вы мне отдайте все необходимое – сама справлюсь, – гордо заявила я, и тут же вздрогнула от пробежавшего по телу холодка. Температура давала о себе знать, и у меня начинался озноб.
Не слушая возражений, Энтони зашел в ванную, намочил два полотенца в холодной воде, открутив вентиль до предела, а после одним сильным движением отжал. А я снова стояла и скользила взглядом по мышцам большого – в прямом смысле – начальника, отмечая привлекательные для глаза детали. Такие, как перекатывающиеся мускулы под смуглой кожей, красивые напряженные черты лица и мелкие капли воды на запястьях ковбоя. Все дело было, безусловно, в измененном от болезни сознании. Иначе с чего бы мне так на него смотреть?
– Вы слушаете? – судя по осуждению в голосе мужчины, рассказывали мне что-то явно полезное.
– Простите, мне действительно плохо… – проблеяла, понимая, что дальше стоять просто не могу.
Мне, и правда, было плохо. Кровь шумела, отбивая в висках ритмы токкаты, а перед глазами все плыло.
– Та-а-ак…
В руки сунули аптечку, на плечо накинули полотенца и, прижав к широкой груди, ругаясь, понесли в мою комнату. Я попыталась было воспротивиться такому произволу, но моих сил хватило только на нерешительное сопротивление, подавленное коротким и злым рыком потерявшего всякое добродушие Энтони.
– Вот же, дура, – ворчал он, укладывая одно полотенце мне на лоб, а вторым аккуратно промокая шею и кожу на запястьях. – Вот кто, ну кто ходит под жарким солнцем Канзаса с непокрытой головой? О, еще и обгорела?
Этот факт хозяин фермы выяснил опытным и болезненным для меня путем – задев мою ногу.
Через минуту он подошел со свежими, прохладными полотенцами и тюбиком крема. Я к тому времени уже успела накрыться простынкой, потому “господин всея фермы и ближайших коровников”, властно сказал:
– А ну, убирай эту ерунду.
– Сама справлюсь! – я вцепилась в простынку, как средневековая девственница в последний оплот приличий в брачную ночь.
– Конечно, – насмешливо фыркнул Энтони и бросил крем на кровать рядом со мной, а сам сел на стул и положил руки на спинку. – Но вот накрываться пока не надо – я не для того последний час тебя в порядок приводил, чтобы ты все это под откос пустила.
– Спасибо, – максимально вежливо ответила я, и выразительно указала взглядом на дверь. – Мне уже гораздо лучше.
– Тебе пока очень паршиво, – безжалостно ответил Тони и добавил: – Мажься. У меня тут подсчет вероятностей идет, и я уже определился со своей ставкой.
– Что?..
Я его совсем не поняла. До такой степени, что даже подумала, будто погорячилась с положительной оценкой своего состояния.
– Я же на аналитика учился, мисс Ридли. И сейчас у нас примерно семьдесят к тридцати на то, что без посторонней помощи вы не справитесь.
Фыркнув в ответ, я решительно открутила крышечку тюбика, выдавила на ладонь немного холодного геля и осторожно нанесла его на горящую адовым пламенем кожу. И сразу взвыла от слишком яркого, неприятного контраста ощущений!
– Бестолочь, – в очередной раз нелестно высказался мой работодатель, и пересел на край постели, решительно забирая у меня лекарство. – Сначала надо согреть его в руках, а уже потом наносить. Тогда не придется пищать на весь дом, рискуя разбудить Хлою.
Вспомнив про девочку, я затихла, так как за все это время она не проснулась только чудом. И у меня вызывала ужас мысль о том, что придется идти укачивать и кормить малышку.
Потому, когда большие ладони Энтони коснулись моих ног, я только прикусила нижнюю губу и молча прикрыла глаза.
Какие чувства могут владеть девушкой, если глубокой ночью, в темной комнате красивый мужчина нежно намазывает ее кожу кремом?
Романтично-эротичные?
Да, как бы ни так! Все зависит от обстоятельств! Конкретно мне было так больно, что иногда хотелось орать в голос, а пытка все не заканчивалась.
– Вставай, – отрывисто велел Тони, которому я точно не смогу смотреть в глаза завтра утром.
– Зачем?
– А сзади? Или ты поворачивалась к солнцу исключительно передом, и твоя пятая точка осталась цела и невредима?
Было сложно не признать его правоту, потому я, скрепя сердце, и под причитания гордости, медленно встала и повернулась к нему боком. На то, чтобы реально встать задницей – решительности не хватило.
Позор длился минуты три, после этого Энтони еще раз сменил полотенца, и в этот момент из соседней комнаты раздался плач. Я дернулась было к Хлое, но меня придержали за плечи, поправили компресс и строго сказали:
– Отдыхай. Я сам.
– Но, как же… это же моя работа!
– Элеонора, кажется, ты недооцениваешь последствия солнечного удара. Если не принять мер, то, в лучшем случае, проваляешься в постели несколько дней, а в худшем – мы попрощаемся навсегда.
– В смысле? – моргнула я.
– В смысле – мне тут твой труп не нужен! Сдохнуть в свое удовольствие можешь за пределами моего дома и территории. Все! Не зли меня.
И вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Я перекатилась головой по подушке, готовясь собраться с силами и все же встать, но стоило оторвать затылок, как голову прострелила сильная боль, и я со стоном упала обратно.
В соседней комнате тихо хныкала Хлоя и слышался ласковый, убаюкивающий голос Тони, под который я бессовестно уплыла в царство Морфея даже быстрее, племянница.
Глава 6
Проснулась от назойливого писка разряженного мобильного, который так и лежал подыхающим с самого аэропорта. Звук выходил раздражающим, но не настолько, чтобы не продолжать спать. Что, собственно говоря, и сделала. А спустя несколько мгновений реальность медленно достигла сознания и, скинув с себя тонкую простынь с подушкой, я рывком села на кровати.
