Я не скучал по Нежному. Всё было гораздо удивительней – я беспокоился.
Глупо и бессмысленно, ведь что станется с сидящим в полной безопасности мальком?
Завершив кое-как дела, я посмотрел отчёты помогавших на полигоне старшекурсников и сопоставил данные в своих таблицах. Выбрал тех, кого хорошо бы наградить и, вернувшись в казарму, назначил общий сбор.
К этому моменту солнце уже село, а новобранцы успели отдохнуть, поэтому убивать взглядами не пытались. Впрочем я, как воплощённый дракон, никаких взглядов не боюсь.
Я назвал тех, кто покидает отбор. Наградил лучших и скривился от того, что Харринтер на построении отсутствовал. Я лично запретил недокадету появляться, но всё же. Мне хотелось увидеть Нежного, и странное беспокойство становилось всё сильней.
Закончив с мальками, отправился в кухню. Принюхался. Никаких приятных ароматов не витало, новых бисквитов сегодня никто не пёк.
Жаль. Особенно с учётом того, что я-таки успел добыть всё необходимое для крема – сначала допросил королевского шеф-повара, а потом просто ограбил дворцовую кухню. Не обеднеют. И это лучше, чем принц, бродящий по рынку и смущающий своим видом народ.
Торт отсутствовал, зато на столе возле окна стоял небольшой котелок с невнятным кадетским варевом. Одна порция. Все предыдущие отборы Форгин всегда оставлял мне ужин, а на этом отборе мы про традицию считай забыли. На этом отборе всё шло не так.
Я хотел съесть, но потом решил не рисковать и ограничился кофе – тем, который с заваренными листьями. После этого поднялся наверх, прошёл в свою комнату и шагнул в душ.
Затем была проверка почтовой шкатулки, и тут настроение всё же улучшилось…
Письмо от Дэррека с Виром, причём без конспиративных затираний магии. Братья признавали, что я выиграл в нашей небольшой битве, но поздравляли не с победой, а с «попаданием в сети». Словно невзначай спрашивали «кто же она»?
Тут, по идее, следовало загрустить, ведь «она» – это «он», а моя «победа»… скажем так, знай я чем всё обернётся, я бы в драку не ввязывался! Но грусти не было, только проклятое необъяснимое беспокойство. Оно нарастало, затмевая всё.
Я заставил себя лечь в кровать, но через несколько минут не выдержал. Поднялся, оделся и отправился к Харринтеру – просто посмотреть, как он там. Узнать, чем занимается.
Коридор. Дверь комнаты, отведённой кадету. Моя рука, которая тянется к этой самой двери, и… что-то внезапно кольнуло. Я перешёл на магическое зрение и с недоумением обнаружил на двери защиту. Простенькую, скорее оповещающую, и ставили её с этой, с наружной стороны.
Ещё секунда недоумения, и рядом прозвучало:
– Кхе-кхе.
Обернувшись, я увидел Форгина.
– Не понял. Это твоё? – кивок на дверь и толстяк натянуто улыбнулся.
– Ну да.
Стоп. Что за ерунда? Для чего?
Я уставился вопросительно, но вместо объяснений услышал:
– Милорд Рагар, поздно уже, почти полночь. Шли бы вы спать. Завтра ведь новые испытания устраивать, а для этого нужны силы.
Я промолчал.
Молчание было выразительным. Таким, что любому идиоту ясно, но Форгин предпочёл мой посыл проигнорировать.
– Нежный наверняка уже спит. Вот и вы спите, – вздохнул толстяк. И добавил совсем уж самоубийственное: – Имейте совесть, ваше высочество. Он молоденький совсем, неопытный, а тут… вы.
Как Форгину удалось выжить после таких слов? Нет, не знаю. У меня даже когти выросли! Но что-то сдержало желание убивать…
Более того, я проглотил замечание. Развернулся и вернулся в свою комнату. Там упал на кровать и не сомкнул глаз до самого утра. Не мог. Просто не мог. И сам не знал почему.
Глава 26
Алиса
Сказать, что было больно – не сказать ничего. Мерзкий ритуал, мерзкое состояние. Меня било и корёжило, пронзало бесконечными судорогами и скручивало как резиновую игрушку. Но самое отвратительное – ни пошевелиться, ни крикнуть я не могла.
Лежала обездвиженная в этой «колыбели» и молчаливо проклинала всё, что связано с магией. Янтарчик успел превратиться в оранжевого цвета энергию, которая теперь обволакивала моё тело, и его я проклинала больше всего.
Потом был обморок. Темнота встретила лаской и забвением, но удерживала недолго. Очень скоро меня вышибло обратно – к боли, судорогам и нестерпимому, но неосуществимому желанию орать.
Второй обморок длился дольше, но закончился немногим лучше. Забытье перешло в сон, и очень скоро я очутилась в паутине липких кошмаров. Жуткие сновидения буквально рвали утомлённое сознание на куски.
На их фоне боль от ритуала показалась не такой ужасной, и меня вернуло в состояние осознанности. В этот, третий раз, пронзало и скручивало не так сильно. Или я просто привыкла страдать?
А в финале новая отключка и новый набор неприятных сновидений. В одном из них из монолитного хрусталя что-то вылезало и, подволакивая лапку, ползло ко мне. Оно было маленьким, жёлтым и уродливым. Янтарчик в этом сновидении тоже присутствовал – активно протестовал и говорил, что пока нельзя.
В финале этого бреда я увидела большой жёлто-зелёный глаз с вертикальным зрачком, и меня окончательно выключило. Я провалилась в обычный, лишённый жутких видений сон.
Пробуждение было медленным, трудным, и с ощущением, что меня били. Причём очнулась я не в колонне, а рядом с нею, прямо на полу. Метрах в трёх сидел Янтарчик, и выглядел как та самая, виденная в первый раз статуэтка. На секунду стало страшно что дух утратил собственную магию и превратился в камень, но нет.
– Эй, – чуть приподнявшись на локте, позвала я.
Дракоша сразу моргнул и ожил.
Это его оживание вызвало нервный вздох, и я снова упала на камни. Сил не было совершенно, даже злость растворилась, осталась лишь крупица радости от того, что я всё ещё жива.
– Алиса, ты как? – тихо спросил дух.
Я ответила как есть:
– Бывало и лучше.
Промолчал. Выдержав паузу, подошёл и ткнулся сухим носом в мою щёку. Я не смотрела, но ярко ощущала его беспокойство. Это стало поводом спросить:
